Через условленные три дня он не пришёл ко мне. Сперва я думала, что правда оказалась невыносима для его понимания устройства мира. А ещё через неделю мне показалось, что он зовёт меня. Я услышала его голос через шум ночного ветра и, не выдержав неизвестности, пробралась к стенам недостроенного монастыря.
Я нашла его между камней под обрывом. Похоже, случилось это совсем недавно, в то время, когда его голос донёсся до меня – ещё никто не заметил его отсутствия. Судя по кровавой вмятине на виске, он упал из окна кельи. Проведя рукой над остывающим телом, я ощутила вместе с выходящей из него жизнью, что происходило в последние часы.
Признание на исповеди. Гнев приора. Покаяние. Требование раскрыть имя ведьмы. Пытки. Десятки молитв, прочитанных над истерзанной плотью, чтоб изгнать одержимость. Ночь в запертой келье, проведённая в раскаянии и молитвах. И прыжок навстречу смерти. Надеялся ли он, что я рядом, что могу поймать его на лету и спасти? Или это был жест отчаяния, когда он понял, что не выдержит новых пыток?
Опустившись на камни, я положила его голову себе на колени. Ускользающее тепло становилось всё слабее. Вернуть ему жизнь было не в моих силах. Прости, милый, если ты наслушался сказок и думал, что я смогу тебя оживить. Даже я не всё на свете умею.
Прядь волос самоубийцы – сильное средство, входящее во многие снадобья. Срезав несколько, я в последний раз прикоснулась к губам, что уже не могли ответить на поцелуй.
Он не был слаб, хоть сам так считал.
Никто в монастыре не узнал имени ведьмы, что соблазнила одного из самых строгих и чистых помыслами монахов... А его имени я так и не спросила.
Через несколько дней началась первая аррасская охота на ведьм.
7. Глава 7. Ложь и слухи
Солнце было высоко, когда я открыла глаза и огляделась. Дацио спал, обняв мешок с гитерном. Пол под нами до сих пор не остыл. Да, римляне знали толк в печах! Однако это не спасло их от забвения.
Причесавшись и снова убрав волосы под чепец, я коснулась щеки юноши, и он тотчас открыл глаза и сел:
- Утро… Пора прощаний в любой балладе…
- Ты невозможно утончён, словно наследник высокого рода.
- Как знать, может быть, так оно и есть? – засмеялся он. – Хотелось бы! А ещё хотелось бы уметь всегда пробуждать ответное чувство…
- Ты и так достаточно хорош.
- Нет, я о другом – чтобы любовь дамы не ушла, если я ещё горю.