– Сколько тебе лет? – спросил он мальчишку.
– Пятнадцать! – бойко солгал тот.
Конунг усмехнулся.
– Если это так, ты слишком хил для своего возраста. Мне не нужны больные. Я набираю воинов.
Все вокруг рассмеялись. Мальчишка и в самом деле был не слишком крепок даже для своих тринадцати, и два лишних года совсем не прибавляли ему значимости и внушительности в глазах конунга.
– Я хочу стать воином! – горячо воскликнул мальчишка.
– Клен тоже наверняка хотел бы стать могучим дубом, но только кленом и останется, – насмешливо сказал Орланденг.
Со всех сторон вновь раздался хохот. Геранда закусила губу. Она знала, как болезненно сын воспринимает насмешки и насколько он бывает нетерпелив, горяч и упрям. Женщина начала подозревать, что добром это все не закончится, но вмешиваться уже было поздно.
– Испытай меня, вождь! – в запальчивости воскликнул мальчишка.
Его слова вызвали новый взрыв смеха, до того нелепо выглядел этот щуплый юнец, словно неоперившийся птенец, возомнивший себя бойцовым петухом.
– Отец, этого клопа прихлопнет даже моя сестра, – со смехом сказал Орланденгу молоденький юноша, стоявший чуть позади конунга.
– Ты уверен, Андененг? – так же смеясь спросил верховный вождь.
– Конечно, – ответил юноша и позвал: – Ранда!
Из шатра тут же выбежала юная девушка, совсем еще девочка. Она словно только и ждала, когда ее позовут. Девчонка спрыгнула вниз, прямо на голову Корлунга, и опрокинула его на землю. Усевшись верхом на поверженного мальчишку, Ранда принялась молотить его кулаками под веселые выкрики толпы. Удары были совсем не шуточные, и Корлунг мгновенно ослеп на один глаз, а во рту почувствовал вкус собственной крови из разбитых губ. Несмотря на полную растерянность, мальчишка все-таки вывернулся из-под бойкой противницы, оттолкнул ее в сторону и вскочил на ноги.
Ранда замерла в напряженной позе, словно кошка, готовая в любой миг снова броситься в драку. Она была чуть старше Корлунга и немного выше, однако в схватке мальчишка, хоть и не без труда, все же смог бы ее изрядно поколотить. Но знакомый голос остановил его:
– Сынок!
Сквозь туман, застилавший единственный уцелевший глаз, Корлунг увидел в толпе свою мать. Сразу вспомнился случай, как однажды на его глазах один из соседей избил свою жену за мелкий проступок. Это настолько впечатлило мальчика, что в тот день он клятвенно заверил мать, что никогда не поднимет руку на женщину. А ведь мужчина должен держать свое слово, иначе он уже не мужчина, не воин, не каданг.