Адаптант выпрямился в полный рост, поднял голову к потолку,
растопырил свои ротовые щупальца и издал протяжный звук, нечто
среднее между писком и гудком корабельной сирены. От него напрочь
заложило уши и моментально заболела голова. Я поморщился:
— С таким голосом даже в туалете «Занято!» кричать стыдно должно
быть!
Мой голос совершенно точно не мог перекрыть вопль адаптанта, но
по какой-то причине, стоило мне заговорить, как он моментально
заткнулся, опустив голову и перевел на меня взгляд своих крошечных
коричневых, утопленных в зелено-желтой пузырящейся гнили, глаз.
Наклонил голову к плечу, словно прислушиваясь, но единственное, что
я ему сказал, было:
— Спасибо. Так гораздо лучше.
И потянул спуск. Дробовик ткнулся в плечо и выплюнул сноп
картечи точно в голову твари.
Но буквально за мгновение до этого адаптант весь надулся и
выплюнул в меня новый кислотный харчок!
Дробь встретилась с ним на половине пути, расплескала шарик на
мелкие брызги, которые расшвыряло вокруг, и до меня почти ничего не
долетело, только зашипело совсем рядом с ногой на полу.
Не теряя времени, я дернул цевье, досылая в патронник новый
патрон и он внезапно даже для меня засветился прямо через металл
желтым. Охренеть, пассивка сработала, та самая на пять процентов
автоматически применить на патрон «усиленный выстрел»!
Я потратил долю секунды на то, чтобы кинуть взгляд на свой
оттопыренный указательный палец, убедиться, что пиктограмма моего
собственного умения не погасла, а, значит, я смогу его использовать
еще раз, когда понадобится, а потом выжал спуск еще раз...
И тут же бросился в сторону, уворачиваясь от нового плевка, на
сей раз сверху — от твари, которая все так же сидела на балке!
Перекатился по полу кувырком, уходя к ближайшему «Уралу» и скрылся
за его кабиной так, чтобы тварь на потолке меня больше не
видела.
Зато сам я сквозь стекла кабины видел, что происходит с первым
адаптантом. Видел — и ощущал удовлетворение, поскольку «усиленный
выстрел» все же что-да сделал с тварью. Часть ротовых щупалец была
оторвана, и из обрубков сочилась все та же зеленая жижа. Зато
верхняя часть тела адаптанта больше не была зеленой, дробь местами
сорвала с нее защитный кислотный кокон, обнажив собственную кожу
твари — коричневую и бугристую. Прорехи слегка дымились, но верхний
слой кислотной слизи быстро затягивал их. Еще секунда — и их не
останется вовсе. Тварь словно надела на себя химическую броню,
которая растворяла все, что ее касалось... Может, в этом и был
секрет ее живучести?!