— У меня уже есть хорошая работа, — Наталья опустилась обратно в
кресло и смотрела сейчас скорее сочувственно, чем злобно.
— Я буду платить в два раза больше, — быстро проговорил я, и тут
же, не давая ей опомниться, продолжил. — Не отказывайтесь сразу.
Подумайте. — И легко хлопнув ладонью по стойке, направился к
выходу.
Всю дорогу до лабораторий я думал над тем, зачем так настойчиво
просил ее поменять место работы, но ничего так и не придумал. По
какой-то не слишком понятной мне самому причине в тот момент мне
казалось, что это правильно, что так оно и должно быть. Когда же я
заехал на территорию комплекса, то выбросил секретаршу из головы.
Мне предстоял тяжелый разговор, и я хотел на нем как следует
сосредоточиться.
Я не предупреждал о своем приезде, поэтому меня никто не
встречал. Только охранник в холле центрального входа слегка
растерялся и никак не мог понять, что ему надо делать дальше. Я
стоял возле защитного щита, перегораживающего вход в комплекс. К
слову, других входов не было предусмотрено. В другие здания
комплекса можно было попасть только, пройдя этот своеобразный
контроль. Все прошлые разы меня ждал Звягинцев, и я проходил только
под аркой определения личин и иллюзий, фактически даже не замечая,
что прохожу какую-то проверку. Арка была установлена сразу над
входом и не доставляла входящим никакого дискомфорта. Сейчас же
защита работала на полную мощность и мне по идее следовало пройти
через все то, через что проходят все сотрудники. Вот только
узнавший меня охранник засбоил и уже пару минут то сидел, выпучив
глаза, то начинал суетиться, путаясь в собственных руках. Я же
стоял возле щита, не мешая ему, не окрикивая, и разглядывал ногти
на руках.
Ногти были аккуратно пострижены, и я никак не мог к этому
привыкнуть, постоянно стараясь разглядеть мощные когти боевой
ипостаси Зелона. Да и в обычном виде они никогда не выглядели столь
хрупкими, странно розовыми и совершенно неопасными. Когда-нибудь я
обязательно привыкну, иначе и быть не может, но пока стараюсь все
же меньше внимания обращать на некоторые чисто физические отличия
моего нынешнего тела от предыдущего.
Минуты шли одна за другой, а я все стоял перед щитом, рассуждая
о том, как несправедливо устроена жизнь, и как плохо, что здесь нет
возможности обрести боевую ипостась.