– Ну-ка, прекрати, а то я сейчас тоже расплачусь, – Алла фалангой
указательного пальца по краю накрашенных ресниц, – а у меня еще свидание.
– Тогда, что ты ту делаешь, – наигранно нахмурилась Лиза.
Зеленый взгляд метнулся к часам на запястье.
– Черт, – Аллочка всплеснула руками, – я опаздываю, – разочарованно
надула губы. Разговор о Лисовском придется отложить.
А Лиза мысленно ликовала. В другой ситуации подружка бы не
отстала.
– Тебе повезло, – озвучила её мысли Аллочка, – но мы не закончили,
– припечатала указательным пальцем.
– Кто бы сомневался, – вскинула руки вверх. Спорить не стала. Да и
не зачем. Повода для разговоров о Лисовском–младшем не представится. Они больше
не встретятся. Сегодня – чистая случайность. В доме Лисовских она проведет ещё
несколько дней. По назначенному лечению четыре. Всего-то. Выдохнула.
Лиза проводила подругу. А с
ней и мысли о Лисовском. Им нет места в её голове. Ей надо подумать о разговоре
с дочерью. Подобрать правильные слова. Не очернить бывшего. А так хотелось.
Предательство первого и единственного любимого мужчины оставило глубокий шрам
на сердце и в душе.
Лиза сжала кулаки. В груди заныло. Нет, она ничего не скажет дочери
сегодня. Морально опустошена. В таком состоянии легко причинить боль. Она
подумает обо всем завтра. Позже. Много сил потрачено на Лисовского.
Зажмурилась до черных кругов. Ну почему этот наглец снова лез в
голову. Настойчиво. Навязчиво. Заставлял думать о себе. Лазурный океан его глаз
заплескался под веками.
– Прочь, – шикнула своему отражению в зеркале. Задержалась у него
после ухода подруги. – Вон, – рыкнула сквозь сжатые зубы.
Лазурь напоследок сверкнула и растворилась в её серых радужках. Но
вернулась ночью вместе с обладателем.
Утром Лиза проснулась с ужасной головой болью и скверным
настроением. Разговор с дочкой отложила. Опять.
Артем вдавил педаль газа в пол.
Шины взвизгнули. Внедорожник сорвался с места. На большой скорости ворвался в
автомобильный поток. Подрезал пару машин, водители которых двигались согласно
правилам. Лисовскому было плевать. Сорвал на них злость. Клокотала в горле не
его виной. Чертова девчонка обвинила в своем возбуждении. В похоти, вспыхнувшей
алым цветом на щеках. В желании на приоткрытых губах. И, мог бы поклясться,
мокрых трусиках. Как же хотелось ощутить
её пальцами. Артем шумно втянул в себя воздух. Чертова девка!