Лисовский Артем вдавил подушечками хлопок халата в кожу.
– Тихо.
Предупреждение горячим дыханием по её щеке. Крепкое плечо
толкнуло в спину.
Лиза зло втянула в себя воздух. Намерение громко
возмутиться задавила в зародыше. Не в её правилах лишний раз волновать
пациента. Разберется сама, как только они повернут за угол дома.
Она ускорила шаг.
Её молчание Артем наградил одобрительным хмыком. Потянуло
шепнуть "умница". И прикоснуться кончиком языка к раковине ушка.
Небольшого, аккуратного. В маленькой розовой мочке сережка гвоздик с дешевым фианитом.
Он бы подарил
изумруд. Оттенка лучиков вокруг зрачка. Зелень ослепительно бы сверкнула в
благодарность.
Фантазия растекалась приятным теплом по телу. Осела
томительной истомой в паху.
Кольцо пальцев ослабло.
Девичья рука выскользнула.
Артем успел перехватить её у запястья.
– Не смей, – выдавил сквозь стиснутые зубы.
Злость трещинами по эмали.
На себя, за непозволительные мысли.
На неё, за свои
желания.
За то, как действовала на него.
А ведь он принял противоядие. Вчера. Хватило ненадолго.
Стоило увидеть, оказаться рядом и прикоснуться.
Ядовитый вирус вспыхнул с новой силой. Поразил мозг,
пробирался к сердцу.
Чертова девка.
Оказавшись в доме, втолкнул докторшу в первую попавшуюся
комнату. Куда угодно, хоть в кладовку. Её близость в мелкое крошево его
намерения. А какие они? Забрать. Присвоить. Запереть в комнате. Нечего
улыбаться его отцу. Только ему. Для него.
– Твою мать, – Артем зарылся пальцами в волосы. Взъерошил
идеальную укладку. Выдернул руку. Тряхнул кистью, словно избавлялся от мыслей о
гребанной докторше. – Твою мать, – на неё из-под насупленных бровей.
Заполучив свободу, Лиза двумя большими шагами от младшего
Лисовского. Потерла предплечье. Точно останутся синяки. Поморщилась, кожа горела.
– Что вы себе позволяете? – сорвавшимся голосом.
От её интонации злость улетучилась. Место заняли
извинения. За боль. За следы. Его пальцы оставили на её предплечье.
Но Артем успел ухватить остатки гневного раздражения.
Какое к черту раскаянье. Девчонка ловко манипулировала им и отцом. Ярость
вспыхнула с новой силой.
– Какой же надо быть сукой, чтобы вести двойную игру, –
Лисовский-младший оттолкнулся лопатками от двери. С остервенением к ней.