– Гримо, будьте добры, принесите чистых простыней и две рубашки, – свою просьбу мама сопроводила чуть усталой, но тёплой улыбкой, делающей её лицо не просто красивым – прекрасным.
Глядя на маму – такую прекрасную и нежную, добрую и ласковую, женственную и утончённую, изящную, остроумную и в то же время несгибаемую, я невольно завидовала ей и во многом брала с неё пример. Да, я завидовала своей матери белой завистью, где-то в глубине души считая себя лишь её бледной тенью, как бы мама ни называла меня принцессой или красавицей, её ангелом или солнышком…
Когда я смотрела на себя в зеркало, на меня находило смутное желание разбить его на множество осколков. В нём отражалась худая и нескладная девчонка маленького роста, никак не выглядевшая на свои десять с половиной лет – на вид мне можно дать лет девять, да и то с большой натяжкой. Лицо овальной формы, прямой тонкий нос, большие карие глаза. Не люблю свой цвет глаз – было бы гораздо лучше, будь они голубыми. От мамы только природный светло-золотой цвет волос и пушистые тёмные ресницы с чуть надломленными бровями. Ну и форма губ мамина…
В остальном я на неё мало похожа, что меня с раннего детства огорчало.
Но, если я и не походила на маму так, как хотела бы внешне… То научусь быть столь же волевой и твёрдой, как она. Невзирая на все трудности и беды, постигшие маму, она не сдалась и не опустила рук, проявляя свою непокорность обстоятельствам, так ещё на ней была забота обо мне.
Мама не жалела себя и боролась изо всех сил, чем подала мне пример. Зато теперь я точно для себя уяснила, что хочу стать несгибаемой и решительной, хочу быть достойной дочерью своей матери.
– Да, мадам, как будет угодно. – Поклонившись, Гримо вышел из ванной комнаты. Отсутствие его продлилось не так уж и долго, но вернулся со всем, что было нужно маме – с простынями и двумя рубашками. – Правда, мадам, они мужские, – пояснил Гримо, отдавая всё принесённое маме. – Господин живёт в замке один, женщин сторонится…
– Ничего страшного, – обронила мама бодро, махнув рукой, – мне не привыкать. Мой дорогой кузен прекрасно осведомлён, что я отдаю гораздо большее предпочтение мужской одежде, и Оливье мои странности перестали смущать ещё очень давно, потому что я практически росла на его глазах.
«Ох, мамочка, – вдруг подумала я с тревогой, ощутив, как запылали мои щёки, –