Но механическая карета без лошадей и ослов уже стояла возле посольства, и мне ничего не оставалось, как протиснуться внутрь за моим наибом. Я был как в полусне, и всё происходящее происходило как бы вне моего сознания.
Борис представил меня своему наибу – графу фон Готлибу, но тот не успел ничего ответить, как вошел шах, и глашатай объявил все его регалии. Я услышал, что шах – владелец всей земной поверхности, морей и континентов, что он ужасный кровопроливец, завоевавший пол-мира.
Зала приема послов была полна народу, стоявшего в таких же черных одеяниях, как будто на похоронах. И когда шах сел на свой меснед, передние послы тоже сели на стулья, расставленные вдоль стен, а персонал, в том числе и мы с Борисом, остались стоять под стенами, словно погонщики верблюдов, ожидавшие своей очереди у цирюльника. Среди свиты падишаха я без труда разглядел моего бывшего хозяина, хакима Османа. Тот, обводя глазами зал, уперся своими черными глазами в меня и от удивления открыл рот. Таким образом, мы глядели друг на друга, и мне ничего не оставалось, как вежливо, поклоном, приветствовать Османа. Тот, не отводя глаз, что-то сказал сидящему рядом мирзе, видимо – сотруднику шахского дивана, и я подумал, что после представления буду схвачен солдатами и отправлен в зиндан.