И пишут матом на латыни.
Еще я не люблю стратегов,
Из-за которых гибнут дети,
И хамских варварских набегов,
И своих рук худые плети…
P.S. Я не люблю того, что глупо,
Позорно, чопорно, пьяно,
И когда сердце к боли глухо,
И когда грустное кино.
Но есть один, кому я верю,
Кого любить мне выпал крест,
Я каждый день шагами мерю
До встречи тропы все окрест.
Он знает, что я не умею
Любить все то, что не хочу.
Когда страдаю, то болею,
И на него со зла кричу.
Он знает, что переживаю,
Ведь я не вправе всех судить.
Когда весь мир я презираю,
То лишь его могу любить.
Зима, опять зима!
И город снежный погрузился в дрему.
Он видит сны, печаль его чиста.
Что помню я, что знаю о тебе,
Когда ты спишь в холодной белой неге?
Ты просто заблудился в темноте.
Я начала писать,
А город мой уснул, забывшись в призрачных надеждах…
Его печаль моим глазам под стать!
Я не хочу, чтобы ты знал
Того, что я давно узнала.
Я не хочу, чтоб ты страдал,
Из-за того, что я искала.
Я не хочу, чтоб ты с ума
Сходил и мучился ночами.
Мое грядущее – тюрьма…
Нам предстоит быть палачами…
Своих надежд, своих разлук…
Я знаю, я давно все знаю!
И понимаю это вдруг,
Внезапно… Я себя теряю!
Мне больно видеть море лжи,
Когда планетой правят дети.
Ты мое сердце не держи,
Оставь меня в руках у смерти.
Я не хочу того, чтоб ты
Пытался скрыть мои пороки.
Я вышла в жизнь из темноты,
И снова ждут меня пророки.
Уйти – и больше ничего.
Лишь тишина сомкнет мне веки,
Ты выпей за меня вино
И не соли слезами реки.
Покинуть все, что чуждо мне,
Весь этот мир, где я чужая.
Не вспомнить даже о тебе…
К чему? Зачем – в воротах рая?
Я не хочу, чтобы ты знал
Того, что я умею плакать.
Я не хочу, чтоб ты забрал
Моей души – она в заплатах.
Все то, чем я еще живу —
Уже как будто бесполезно…
Я все еще пока дышу,
Но режут вены сотни лезвий.
Как тихо капают года…
А мне казалось – это слезы…
Но не мои, наверняка,
А тех, кто мне положит розы.
Одиночество и боль
Всегда во мне, всегда со мною.
Я сыпала на раны соль,
Я не хотела быть собою.
Мне многое предрешено…
И это душу мне не лечит.
Все это было и должно
Лечь на мои худые плечи.
А я плачу и плачу вновь,
Мне больно, я уже у гроба,
И капает как будто кровь,
И снова душат горло скобы.
Что суждено, узнала я,
Наверное, не слишком поздно.
Всю жизнь играла я в себя —
От счастья отмеряла дозы.
Весь мир померк, огонь погас —