Парсек отправился бродить по поселению, пытаясь отыскать очередное воплощение Машки. Ситуация сложилась самым подходящим образом, как раз в это время закромийцы собирались в клубы по интересам, что облегчало Мишкины поиски. Сначала он заглянул к Рукастым. Там шел разгоряченный спор о том, как правильно сжимать и разжимать пальцы при выполнении определенных трудовых действий. Мишка обвел всех глазами: собравшиеся здесь отличались от других закромийцев очень развитыми и неестественно вытянутыми верхними конечностями. Юноше стало не по себе, он испугался, что Маша может оказаться тут и будет выглядеть, точно как и они. Но обошлось. Не было ее ни среди Языкастых, ни среди Четырехруких. Парсек в тайне надеялся, что обнаружит ее в числе Большеголовых, но отчего-то решил прежде обойти всех остальных, а самое вероятное место ее нахождения оставить на «десерт». Но с Большеголовыми вышла заминка. Если закромийцы не находили общего языка друг с другом на уровне фракций, не понимали инофракционных проблем и стремлений, то у Большеголовых разногласия возникли внутри своей трудовой группы. Кроме глобального деления на лево- и правополушарных, они дробились на всевозможные группки и подгруппки, которые порой даже не способны были определить собственные цели и трудовые потребности, но желание обособиться и самоутвердиться у них достигало запредельного уровня.
Парсек пришел в полное замешательство. Он сбился с ног, но Машку нигде так и не нашел. Устало он снова сел за хлебосольные столы, установленные на площади, и задумался: «Выходит, зря прилетел на эту планету, ее здесь нет. Нужно было другое созвездие выбирать, дурак! Вероятно, шансы встретить Машу у меня уменьшаются с каждым разом».
– Что пригорюнился? – раздался голос сбоку. Мишка повернулся. Рядом с ним сидел закромийец и в ожидании ответа вывалил свой длинный дрожащий язык.
– Девушку ищу, – угрюмо ответил Парсек.
– Ха-ха! – рассмеялся Языкастый и ловко по-змеиному ухватил своим языком самый сочный кусок пирога и отправил его в рот. Прожевав кушанье, он дружески похлопал парня по плечу и, явно желая искренне помочь, предложил:
– Ты к Шароходам обратись, они подскажут.
Мишка чуть не взорвался от гнева, благо, что доброжелательный закромийец уже отправился восвояси. «Подальше отсюда! Уйти! Убежать!» – взволнованно решил Парсек и стремительно зашагал из поселения в бескрайние поля, не разбирая дороги. Когда он немного утомился от быстрой ходьбы, то бросился на землю и лег на спину, утопая в пшеничном океане и скрываясь от закромийской действительности в густых золотистых колосьях. Сейчас существовал лишь он и это бесконечное небо с шестью яркими светилами. Отрешившись от всего, юноша задремал, расслабляясь и успокаиваясь. Вскоре он услышал приятное легкое пение, осторожно приподнялся и увидел обнаженную девушку с букетом колосьев спелой пшеницы в руках. Она будто плыла по злаковому морю, пшеничные стебли колыхались точно волны, мягко прикасаясь к девичьим ногам. Мишка раскрыл рот от потрясения: это была Машка! Конечно, она сильно изменилась: волосы из темно-каштановых превратились в русые и сплелись в длинную косу, достающую до ягодиц, а Машка разве что хвостики носила в младших классах. Закромийка – телесно раздобревшая и значительно округлившаяся в самых приятных местах – все же была воплощением его одноклассницы. Заметив парня, она стыдливо присела и прикрылась руками. Парсек подскочил к ней и с пылом закричал: