Геноцид греков в ХХ веке. Неизвестное об известном - страница 4

Во время балканских войн Э. Карассо руководил разведывательными операциями младотурок на Балканах и отвечал за снабжение турецкой армии (обе балканские войны турками были проиграны). Кроме того, Э. Карассо финансировал прессу младотурок: редактором газеты «Молодой турок» был не кто иной, как идеолог правого сионизма В. Жаботинский, а обозревателем другой газеты младотурок, «Турецкая родина», был знаменитый А. Парвус (Израиль Гельфанд).

Кстати, вот что писал о младотурках и «младотурецой революции» сионист В. Жаботинский в своих мемуарах «Повесть моих дней»: «Тем временем разразилась революция в Турции (младотурецкая, 1908 года – авт.), и одна петербургская газета предложила мне отправиться в Константинополь. Я поехал. Младотурки жаждали рекламы: несть числа министрам, которые приняли меня и заявляли в один голос, что их страна отныне и вовеки веков – Эдем и что отныне нет различия между турком и греком или армянином, все «оттоманы», одна нация с одним языком. «Разве есть, эфенди, такой язык – турецкий?» «Нет турецкого языка, господин, есть оттоманский язык!». То же говорили мне и в Салониках, там видел я Джавида-бея, мусульманина еврейского происхождения, члена секты саббатианцев, и Энвера-пашу, молодого и интеллигентного офицера, прекрасного, как дамский парикмахер. И в вопросе въезда евреев – одно и то же мнение у всех: «Почему нет? Будем очень рады, если они рассеются по всем углам государства, и в особенности если поселятся в Македонии, а также если возьмут на себя обязательство говорить по-оттомански».

И в Константинополе, и в Салониках я нашел сионистов: еще до революции было учреждено в Константинополе отделение Лондонского сионистского банка, но под нейтральным названием; Виктор Якобсон был назначен его директором. Я выступил с речью по-итальянски о возрождении Израиля и Сиона и на другой день увидел в газете на испанском языке «Эль темпо»: «Синьор Ж. произнес речь, проникнутую истинным оттоманским патриотизмом» (Vibranti di pattriotismo ottomani). Моего терпения достало до Салоник, но после беседы с Энвером-пашой и Джавидом мое терпение лопнуло. Меня пригласили выступить перед учениками Альянса, этой цитадели ассимиляторов, которые вчера еще считали себя французами, а теперь не знали, что им делать и среди кого ассимилироваться. Я сказал им, чтобы они не торопились. Привел им в качестве примера Австрию: там немцам не удалось германизировать славян, несмотря на весь их огромный перевес более высокой культуры и высокий уровень и процветание экономики, и я намекнул, что здесь, в Турции, культурное и экономическое преимущество не за господствующей нацией, а за греками, армянами и арабами. Я покинул обновленную Турцию, и в сердце моем царила полная уверенность в отношении двух вещей: во-первых, что этот обновленный режим – режим слепоты и безумия, и, во-вторых, что распад его будет благом для всех народов Турции, начиная с самих турок, и, возможно, и для нас…» (В. Жаботинский, «Повесть моих дней», Иерусалим, Издательство «Библиотека-Алия», 1989).