– Он называет это звуком упавшего дуката, – сказала Лиза. – Говорит, как Филипп положит на них свою краску, так им дукаты посыплются со всех сторон. Но пока я не видела ни одного дуката. Хотя мне они здесь и не больно нужны. Юльке мы уже купили в городе квартиру. В Новосибирске она не останется, а здесь будет поближе к нам. Навестить когда, всегда время найдёт.
– Я слышал от Яши, про квартиру. Он же был у меня, когда к отцу в больницу приезжал.
– Как кстати, отец себя чувствует? – спросила Лиза.
– Неплохо, но иногда с палочкой ходит. На одной ноге, сделали операцию, а на вторую денег нет, – сообщил Саня.
– И сколько такая операция стоит? – поинтересовалась Лиза.
– Семьдесят тысяч, оценивается каждая нога, после длительных спортивных утех, – сказал Саня. – Как хорошо, что я рано ушёл из этого спорта, – без сожаления произнёс он. – А отец ещё судил до пятидесяти лет, а там беготни за матч хватает, и сам почти до шестидесяти лет со своими старичками поигрывал, несмотря на то, что ноги у него давно болели. Вот и конечный результат получился его спортивной деятельности.
– Пошли ка Санька за стол? – потянула она его к столу, – а то у меня в кухне жара, наливка боюсь, закипит, в голову может сильно после ударить. А про эти горшки, – показала она на керамику изготовленную мужем, – ты ещё успеешь наслушаться вволю.
Санька мясом уже не закусывал после наливки. Он набросился на налима и плотно поев, вышел на крыльцо.
Весеннее солнце не на шутку разгулялось к этому времени. С крыш большими градинками падала капель, а небольшие сосульки временами отрывались от карниза крыши и летели, вниз падая на деревянный настил, где разлетались на мелкие осколки, словно разрывные снаряды. Долго ему быть в одиночестве на крыльце не пришлось. На улицу вышла Лиза и, достав из кармана своего ватного жакета сигареты, закурила. Она так заманчиво втягивала дым в себя, и приятно выпускала его, что Саньке в эту секунду вдруг захотелось покурить вместе с ней. Несмотря на то, что он никогда не курил, Саня перехватил у неё из руки горящую сигарету и затянулся. После чего сильно закашлялся и возвратил сигарету хозяйке.
– Нет, Санька, – тебе курить не к лицу, как и твоему дядьке, – сказала она, – я даже представить себе не могу Якова с сигаретой в зубах. Хотя трубка бы ему пошла. У него борода колоритная как у морского волка, но запаха табака он не переносит. А я уже втянулась, считай больше двадцати лет дымить начала, как только Юльку грудью откормила, так и закурила от скуки. Но на здоровье не жалуюсь. Курт шестьдесят лет уже курит, а его ни одна лихорадка не берёт. В лес далеко, один уже не ходит, если только с Яковом, на Агапе или на нашем драндулете рванут.