- Интересно – кивнула домоправильница – Хоть немного.
- Хм… - погрустнел я.
- Неплохо! – припечатала мама Лена, на мгновение оторвавшись от
чтения – Но ты мешаешь. Давай вперед и вниз – подвал, тренировка,
душ, ужин. А я пока дочитаю.
- Вас понял, мэм! – отрапортовал я, радуясь, что великая хозяйка
наших с Кирой судеб сегодня пребывает в достаточно благодушном
настроении и вроде бы пока не собирается резать сетевые провода и
крушить игровые коконы – Сеструха как?
- Не «сеструха», а сестра, Михаил. Следи за словами срывающимися
с твоего языка и выходящими из-под пера. Будь так добр.
- Да нормальное слово…
- Кира звонила. Она снова ночует не дома. Но клятвенно обещала
появиться в ближайшее время. Голос вроде бодрый, но что-то мне не
нравится… ой не нравится… хорошо хоть ты домоседом стал! Сегодня я
приготовила холодец. Но на ночь его не стоит…
- Еще как стоит! Ух! Спасибо!
- Михаил… тяжелая же еда… лучше сделаю тебе молочный омлет и
зеленый салатик.
- Не-не! Холодец! Большую порцию! Я утек!
И я «утек», чуть ли не смерчем слившись по лестнице на два
пролета и оказавшись в подвале. Я немного нервничал – еще ведь
неизвестно что скажет мама Лена после прочтения моего литературного
творения, если его вообще можно так назвать… Ну, во всяком случае
это не плагиат, тут уж я уверен – приключения то мои собственные, я
их пережил…И только сейчас я понял, что начало романа
свидетельствуют в пользу моего развития как личности, доказывая
домоправительнице что я не превратился в студенисто-одышливого
трутня. Я извлекаю пользу даже из игры! Такой вот я крутой
парень!...
Когда вернулся в комнату, усталый до жути, с блаженно ноющими
мышцами, на столе лежали тетрадь и фотографии. Сверху аккуратный
клочок бумаги с вердиктом: «Продолжай. Жду».
- Ух! – радостно пошевелил я пальцами, походя на спятившего
пианиста – Первые овации сорваны! Читатели рукоплещут стоя!
Спасибо! Спасибо! Я польщен! – шутливо раскланивался я предметам
мебели.
Постели я поклонился особенно низко, а затем рухнул на нее и
вырубился. Все произошло так быстро, что я не успел заметить, как
уснул. А вот не заметить пробуждение было куда труднее. Разум
проснулся, а тело пробуждаться не хотело. Веки не поднимались,
натруженные вчера мышцы ныли от тупой неприятной боли. Только два
моих органа – не считая мозг – голосовали не против пробуждения, а
«за». Это мочевой пузырь и желудок. Первый яростно кричал о своем
переполнении и необходимости срочно навестить туалет, либо он за
себя не ручается. Второй же наоборот, утверждал, что совершенно
пуст и нуждается в срочном заполнении хотя бы частично, хотя бы на
четверть, но лучше бы наполовину.