Домой он вернулся, когда стояла глубокая ночь. Вообще, на
Миррюэле дни и ночи были почти не различимы. Днем солнце заслоняли
темные тучи дыма и пепла, а по ночам вместо солнца светили огненные
столбы вулканов. И все же ночь на Миррюэлле была. Порой даже
удавалось разглядеть в темных разрывах пылевых туч далекие капельки
звезд.
Но в ту ночь Мюрр не смотрел на звезды. Он возвращался
подавленный, растерянный, полный мятущейся тоски. Впервые ему в
голову закралась мысль, что он не живет, а просто отбывает
отпущенное судьбой время в ожидании смерти. Его нет, он не
существует. Он так и остался нерожденным – погиб по воле отца от
волшебного огня в утробе матери. И теперь он лишь тень, застрявшая
навеки между жизнью и смертью.
Мюрр шел, спотыкаясь на каждом шагу, но по мере приближения к
дому его все сильнее охватывало новое острое чувство, вернее
предчувствие – предчувствие смерти.
Оставшееся расстояние он пробежал, ворвался в дом и понял, что
опоздал – три девушки-трагги лежали в углу на циновках, где обычно
спали слуги. Две из них были мертвы, а Ронна еще жила, но ее взгляд
уже подергивался такой знакомой ему льдистой пеленой.
Мюрр торопливо склонился над ней. Он знал, что ему по силам
удержать ее на самом краешке небытия и выдернуть обратно. В свое
время он вволю натренировался делать это на Эрберте.
– Не бойся, я спасу тебя, – прошептал Мюрр, гладя девушку по
спутанным, чуть влажным от предсмертной испарины волосам.
Она через силу улыбнулась в ответ:
– И ты не бойся… Утром… я… вернусь…
Ее слова показались Мюрру бредом. Он отмахнулся от них и крепко
уцепился за видимые ему одному тоненькие ниточки ее уходящей души.
Он знал, что если завязать узелок вот здесь, и здесь… и здесь… а
потом закрепить их вот так, то…
Ронна закашлялась и села, недоуменно оглядываясь по
сторонам.
– Не бойся, ты больше не умрешь. – Мюрр снова погладил ее по
волосам. Ощущения оказались приятные, словно он гладил шелк.
…Из шелка были платья матери, и Мюрр, будучи ребенком, однажды
целых восемь ударов сердца держался за ее подол, пока она не
заметила и сердито не оттолкнула его ручонку прочь…
– Ты не умрешь, Ронна, – повторил Мюрр.
Она удивленно взглянула на него.
– Конечно же, умру, Господин. На следующую же ночь.
– Ты можешь называть меня по имени.
– Н-нет, Господин. Всевластный запретил строго-настрого… и…