Оказавшись вне материнской утробы, Мюрр не заплакал, подобно
большинству новорожденных младенцев, а улыбнулся. Он улыбнулся и
протянул к отцу руки. Повинуясь своему немыслимому чутью, Мюрр
улыбался изо всех своих жалких сил и доверчиво тянулся к тому, кто
готовился убить его.
И убийца дрогнул. Его лицо исказилось:
– Я не могу, Ксантина. Не могу…
– Пусть… живет… – слабо отозвалась Богиня.
И Мюрр остался жить, сделав для себя первый и самый главный
вывод:
«Неважно, что ты чувствуешь, о чем думаешь и чего хочешь, но
если обстоятельства сильнее тебя – улыбайся. Не хнычь, а улыбайся,
и возможно именно так тебе удастся победить судьбу».
Родители поселили его на Миррюэле, в небольшом домишке,
выдолбленном прямо в теле горы.
Ухаживать за малышом поставили двух угрюмых неразговорчивых слуг
из расы нагасов. Потом были и другие слуги из разных рас.
Неизменным оставалось лишь одно – ребенка окружали только мужчины.
Они менялись так часто, что Мюрр не успевал ни привязаться, ни
привыкнуть к ним.
Впрочем, слуги и сами смотрели на ребенка настороженно, без
особой теплоты. Для них он был лишь работой – хорошо оплачиваемой,
но довольно рискованной, ведь за малейшую оплошность грозила кара
со стороны сиятельных родителей.
Среди таких оплошностей числилось и излишнее дружелюбие по
отношению к малышу. Нанимая слуг, Акар особо подчеркивал, что все
общение с ребенком должно сводиться к необходимому минимуму.
Мюрр начал рано осознавать себя как личность. Ни родители, ни
слуги не заботились о том, чтобы учить его. Наоборот, слугам
строго-настрого запрещалось это делать. Мюрр обучался всему сам –
ходить, говорить, колдовать. Он оказался очень восприимчив,
наблюдателен и с жадностью губки впитывал малейшие крупицы знания.
Чтобы выучить языки, ему было достаточно короткого общения с их
носителями.
Мальчик приспособился подслушивать разговоры слуг, которые те
вели между собой. Он слушал их с жадным интересом, как остальные
дети сказки. Рассказы о других мирах, удивительных расах и обычаях
будили в нем фантазию и страстное желание увидеть все это
когда-нибудь своими глазами.
Именно из таких разговоров он впервые узнал, что Ксантина – его
мать, а Акар – отец. Затаив дыхание, подслушал беседу слуг на тему:
почему Акар и Ксантина так странно относятся к своему отпрыску,
словно не только не любят, а прямо-таки ненавидят его.