– Здравствуйте, – пропела Маргарита, мазнув взглядом по завхозу и впившись жадными глазами в Сашу. – Ну что, Зимина, говорят, тебя можно поздравить?
Она была в облегающем платье и в бесподобных туфлях брусничного цвета. И еще от нее соблазнительно пахло ванилью. Судя по физиономии завхоза, ему хотелось Маргариту проглотить.
– Пока еще рано поздравлять, – махнула рукой Саша. – Вот когда приказ подпишут, тогда и отпраздную победу.
– Ну-ну. Поглядим.
Тарханова поправила свои буйные черные кудри, заколотые гребнями.
– Думаю, сегодня уже все будет ясно, – Саша никак не могла сконцентрироваться.
Она находилась под впечатлением от встречи с Гороховым и чуть было не пустилась в извинения. Ведь Тарханова тоже претендовала на кресло вице-президента. У компании было два владельца: господин Варжик, человек в летах, солидный, сидевший еще на старых советских деньгах, и господин Локотков, тридцатилетний хваткий бизнесмен, пустивший в оборот свой молодой капитал. Локотков делал ставку на Маргариту, а Варжик – на Сашу. Поскольку Варжик был главным боссом, его кандидатка и победила.
– Говорить «гоп» нужно не в момент шикарного взлета, а после удачного приземления, – повела соболиной бровью Маргарита.
Какая там вобла! Настоящая пиранья. Тарханова продвигалась вверх по карьерной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пуская в ход такое количество запрещенных приемов, что позавидовал бы самый безбашенный боксер. За год по ее докладным запискам, жалобам и доносам были уволены и оштрафованы хорошие, добросовестные сотрудники, по глупости не принимавшие Маргариту в расчет.
– Маргариточка, разрешите, я вас до лестницы провожу, – угодливо сказал завхоз, одним прыжком переместившись к входу в офис.
– Маргариточки, Иван Ильич, растут на клумбах, – холодно заметила та. – А у меня есть имя и даже отчество, которое ласкает мой слух. Освежите память. И встряхнитесь, встряхнитесь! Вечно вы какой-то… мешковатый. Вы ведь хозяйством крупной фирмы заведуете, а не помойкой. И до лестницы я дойду без вашей страховки.
Отчитав завхоза, Тарханова дождалась, пока перед ней разъедутся стеклянные створки, и торопливо зацокала каблуками. В глубине холла, в блистающем мире пластика и зеркал, два охранника немедленно встали во фрунт.
– Она помнит мое имя-отчество, – восторженно пробормотал Иванченко.