1992. Прямая улица в старом городе
Свиной рулет с черносливом
Христианский квартал Баб-Тума, Дамаск, Сирия
– А дальше вот что: “Господь же сказал ему: встань и пойди на улицу, так называемую Прямую, и спроси в Иудином доме тарсянина, по имени Савла; он теперь молится, и видел в видении мужа, именем Ананию, пришедшего к нему и возложившего на него руку, чтобы он прозрел”.
Вадим разворачивает меня за плечи к стене и тычет пальцем в табличку, укрепленную высоко над головами прохожих, с надписями на трех языках.
– Это тут. Видите?
Сначала по-арабски что-то непонятное, потом по-английски Midhat Pasha Street, а ниже по-французски – rue Droite. Ну да, Прямая улица – так с тех пор и называется, ничуть кривее за последние две тысячи лет не стала.
Люди в Дамаске давно живут. Давно обустроили здесь себе город, как удобно, и с тех пор незачем особенно было его перетряхивать, перекраивать. Та же Прямая улица – античный Декуманус, традиционная центральная ось римской городской планировки. А великая мечеть Омейядов, третья, как говорят, в мировой иерархии исламских святынь, после Мекки и Медины, стоит на фундаменте, сложившемся – именно не сложенном, а сложившемся, как складываются, наплывая друг на друга и друг в друга прорастая, геологические слои, – из остатков византийской базилики во имя Иоанна Крестителя, построенной на руинах римского храма Юпитера Дамасского, выросшего когда-то на развалинах арамейского святилища, навеки сокрывшего следы доисторического капища, отметившего собою, говорят, точное место, где Каин когда-то поднял руку на бедного, доверчивого своего брата.
– А ковры вот эти, которые по всему полу, знаете, отчего так пружинят? – без всякого перехода от несчастного Авеля продолжал свою бесконечную лекцию Вадим, выводя меня из полумрака гигантского молельного зала. – Оттого что тут ковров этих слой – чуть не метр. Новые сверху кладут, старые в глубине спрессовываются, истлевают в пыль. Получается такой слоеный пирог: сам себя поддерживает в одной и той же толщине. Тысячу лет. Понимаете?