Обмочившийся после выстрела француз стоял рядом с парой: высокий, крепко сложенный мужчина со светлыми, выгоревшими на солнце волосами и хрупкая молодая женщина со следами косметики на лице. Инженер стыдливо смотрел в землю, он не понимал, что говорит Хусейн, и поэтому мелко трясся.
– Часто тут такое случается? – спросил у француза по-английски молодой блондин.
– Он сумасшедший, маньяк, – пролепетал «лягушатник». – Лучше его не злить. Вы, наверное, недавно здесь, если спрашиваете?
– Второй день, – отозвался блондин. – Мы российские журналисты, – он кивнул на молодую женщину.
– Это плохо. Очень плохо, – произнес француз.
– Почему?
Ответа журналист так и не услышал, потому что Хусейн повысил голос, явно собираясь завершить свой эмоциональный монолог на «высокой ноте».
– …а потому я сейчас застрелю каждого шестого из вас.
– Что он сказал? – засуетился француз, поняв по реакции пленников из местных, что прозвучала какая-то угроза.
– Он сказал, что сейчас убьет каждого шестого, – перевела спутница слова блондина. – Это шутка такая?
– Не думаю, – послышалось в ответ.
Сказанное и впрямь казалось какой-то идиотской шуткой. Но Диб уже шел к выстроившимся вдоль стены людям и хаотически размахивал пистолетом, который продолжал сжимать в левой руке.
– Хотите знать, почему каждого шестого? – произнес он и обвел взглядом пленников.
Никто не решился подтвердить свой интерес к цифре шесть.
– А потому, что мне так захотелось! – хрипло выкрикнул Хусейн.
Другим бойцам повстанческого отряда явно было не по душе то, что затеял командир, но никому из них не хотелось попадать под его горячую руку.
– Какой у тебя номер? – спросил Диб бедуина, стоявшего первым.
– Первый, – с дрожью в голосе выговорил мужчина с темным, почти коричневым лицом.
– Не угадал, – Хусейн усмехался, глаза его хищно блестели.
– Первый, – повторил пленник.
И тут Хусейн вкрадчиво произнес:
– Шестой, – после чего резко вскинул руку с пистолетом и выстрелил несчастному в лоб.
Голова лопнула, как спелый арбуз. Заднюю часть черепа вынесло выстрелом. Кровавое месиво плеснуло на шершавую бетонную стену. А сам человек, уже мертвый, упал на пыльную землю. Хусейн стоял и смотрел, как дым медленно стекает из ствола его пистолета.
– Считать научись, – наконец вскинул он голову и перевел взгляд на замершего араба в перепачканной краской строительной робе. – А ты считать умеешь?