В коридоре они с Зоей уложили его на носилки. Ветер проникал сквозь старые расшатанные рамы с облупившейся краской холодными струйками, под потолком болталась на цепи облезлая металлическая люстра. Остро пахло медикаментами и кровью, старый деревянный пол отзывался протяжным скрипом на каждый шаг.
«Не ангел, – думала Соня. – Почему он принял меня за ангела? Разве похожа? Хотя, кто его знает… может, и ангел».
Когда двое санитаров подняли носилки, Лемишев вдруг вцепился ей в руку холодными влажными пальцами. Ясный взгляд болотно-зелёных глаз впился в её лицо.
– Я тебя после войны найду и женюсь, – пообещал он перед тем, как его унесли.
Соня с Зоей переглянулись и одновременно прыснули со смеху.
Обратно их направили самолётами. Соне обработали рану, вытащив пулю, и зашили хирургической нитью, а на складе выдали шинель – новую, никем ещё не ношенную, с крепкими пуговицами и кожаным коричневым ремнём. Пряжка со звездой тускло сверкала в лучах ноябрьского солнца.
Лётчики посадили свои «этажерки» – самолёты У-2, прозванные немцами «рус фанер» – за госпиталем, на поле. Соня, на ходу натягивая шлем и специальные очки, взобралась на крыло и неуклюже залезла в тесную кабину позади кресла пилота. Тот повернулся к ней и широко улыбнулся.
– Ну что, ефрейтор? Полетаем?
– Полетаем, – улыбнулась в ответ Соня.
– От винта! – крикнул он.
Кто-то крутанул винт на носу «этажерки». Затарахтел мотор, и самолёт затрясся по полю, развернулся и, разогнавшись, оторвался от земли. У Сони перехватило дыхание. Ветер бил в лицо сильным потоком. Она смотрела вниз. Вон лес – тянется длинной полосой по берегу, уходя вдаль. А вот Волга, похожая на широкую белую дорогу. Кроны деревьев чуть покачивались, будто приветствуя их, облака нависли так низко над головой, что, казалось, их можно коснуться – стоит только протянуть руку. В душе поднималось восхищение. Соня никогда не летала на самолётах, не знала, какое ошеломляющее чувство свободы можно испытать, смотря на землю внизу. Ей хотелось раскинуть руки и расхохотаться. Всё плохое осталось там, на земле, а тут были только детский восторг и безграничная радость.
Другой самолёт летел позади, и иногда Соня оборачивалась, чтобы посмотреть на Зою. Но разглядеть ничего не удавалось.
Наконец лётчик посадил самолёт у госпиталя. Сан Васильич лично встретил их с Зоей – в первую очередь они направились с докладом именно к нему. Он смотрел на них выпученными, полными неподдельного изумления глазами, потом вытащил из шкафа два гранёных стакана, со стуком поставил на стол и плеснул в каждый по щедрой порции водки.