— Тридцать пять… боже. — шепчу я, качая головой.
— Что тридцать пять?
— Тридцать пять лет тебе, Лида! Сколько можно бояться отца? Скажи ты ему уже всё как есть.
— Ага. Чтоб его инфаркт хватил? — как всегда, утрирует бывшая. — Я скажу обязательно, не переживай. Дай родить спокойно.
— Думаешь, появление внука его смягчит? Мой тебе совет: начинай его подготавливать уже сейчас.
— Его, Дамир, здорово смягчила новость о том, что мы снова вместе, и я от тебя беременна. Он спит и видит, когда мы снова поженимся. Ты, между прочим, сам сказал, что так будет лучше!
Да, конечно, я так сказал. Кто бы ни сказал на моём месте?
Я помню ещё, как мы разводились. Никогда не мог подумать, что у меня будут проблемы не с бывшей женой, а с бывшим свёкром. Кем только тогда Шацкий не выставлял свою дочь. Мне ему неделю пришлось доказывать, что мы разводимся по обоюдному желанию и Лида ни в чём не виновата. А уж какой скандал он устроил, какой бойкот объявил дочери, когда у неё отозвали адвокатскую лицензию… Беременная женщина таких бы качелей просто не выдержала. Да и не положено это. Не по чести как-то. Лиду и без этого вокруг все шпыняют.
Старородящая… Боже, какое идиотское слово. А я и подумать раньше не мог, что это может быть диагнозом и иметь ряд ограничений и повышенного внимания.
— Бауман, ты там уснул, что ли?
— Нормально всё. Я здесь. — сжимаю пальцами переносицу и прикрываю глаза. Встречаться с Шацким мне абсолютно не хочется, но я не могу забыть, какое влияние он имеет на мою бывшую жену. — Ты говорила ему что-то про Софию?
— Вот уж нет. — шипит на меня. — И ты не смей. Я тебе серьёзно говорю. Не угрозы ради. Если он узнает, что у тебя есть ещё одна дочь, ты от него никогда не избавишься, а я не смогу спокойно родить. Он себя дедушкой раньше моих родов почувствует.
— Ладно, всё, закрываем эту тему. Нужно будет с ним встретиться, встретимся. Я от своих обещаний не отказываюсь. Ты лучше скажи, на Мангуша есть что-то?
— Вот ты всегда такой. Начал за здравие, закончил за упокой. — наигранно ворчит та. — Нет, ничего нет. Сидит под подпиской. Регулярно ходит отмечаться по месту прописки. Сам. Лично. Мне кажется, ты ярый перестраховщик.
— Двадцать лямов, что у него увёл Игорь, и труп Афанасьева, найденный в первую же неделю после его выхода по УДО… Мне не кажется, что я перестраховщик, Лида. Шолохов даже сдохнуть не мог, чтоб после себя тонну дерьма не оставить.