Лично я мнение большинства не
разделяла. Статистика мне нравилась. Цифры напоминали ноты, которые
плели свою, особую музыку. Нужно только подобрать к ним правильные
ключи.
Большая часть группы на лекции
отчаянно скучала. Развлекали себя, кто как может: тихо шептались,
осторожно шуршали обёртками и хрустели чипсами, строчили под
партами сообщения друг другу. Совсем отвлекаться от лекции было
нельзя, Матеш любил задавать вопросы и щедро ставил в электронный
журнал «колы» и «двойки». Студенты старались максимально незаметно
занять себя, но Матеш всё видел и тихо зверел, а его мел брызгался
крошкой, исписывая доску вереницей формул.
Я увлечённо следила за полётом мысли
гения. Сегодня он показывал интересное решение проблемы обхода
парадокса Ля-Брийона.
Нервы профессора сдали, когда к его
ногам упал скомканный лист. Уж не знаю, какой светлой голове пришла
мысль развлечься игрой в бумажные снежки, но перепугались все
знатно. В аудитории воцарилась мёртвая тишина, когда Матеш резко
обернулся к нам.
Акцент, обычно незаметный, сейчас
проявился особенно сильно:
— Тэк, вижу фсем уже фсё понятно.
Отличено. Сегодня вас всех ждёт контролийна задача. И я сильно
расстроиться, если кто-то не использует мой метод для решений.
Свободны…
Народ испуганно рванул из аудитории,
а я с досадой взвыла. Какой-то придурок прервал Матеша на самом
интересном месте. Пришлось поспешить к профессору, пока тот не
успел собрать свои конспекты. Удивительно, но гений цифры
предпочитал пользоваться не планшетом, а бумажными листами,
исписанными неразборчивым почерком.
— Профессор, можно спросить? —
подскочила я к нему. — Мне не понятно, как вы решаете проблему
зацикливания данных. Она ведь неизбежно возникнет, если
использовать предложенный вами алгоритм в программе.
— Хороший вопрос, студентка Инга, —
чуть посветлел лицом Матеш, а его речь опять зазвучала почти на
чистом итлийском. — Ради таких, как вы, и стоит преподавать.
Смотрите…
Он подошёл к доске и продолжил
формулу, но я заметила нестыковку, и мы заспорили. Увлёкшись,
профессор будто помолодел. На бледных щеках вспыхнул румянец, а
тонкие волосы вздыбились, намагнитившись от того, что Матеш время
от времени взъерошивал их вымазанными мелом пальцами.
В аудиторию вошла уборщица, толкая
перед собой поломоечную машину. Матеш сразу потух. Я давно заметила
за ним такую особенность — профессор отчаянно комплексовал перед
обслуживающим персоналом. Вот и сейчас он прервал себя на
полуслове, голова ушла в плечи. Матеш торопливо подошёл к столу и
принялся суматошно собирать раскиданные листы и запихивать их в
папку.