Наконец, "зам-замыч" вышел из своей задумчивой нирваны и,
оторвав взгляд от выкрашенной нейтрально-бежевой краской стены,
обратил взор на меня.
- Хорошо Петров. - Разглядывая меня, как какую-то неведомую но,
возможно в будущем могущую быть полезной, букашку, резюмировал он.
- Заходи, ближе к вечеру. Я постараюсь удовлетворить все твои
прихоти. - Он прикусил нижнюю губу и, рассеянно пробарабанив
пальцами по столешнице, как мне кажется, больше для себя,
пробормотал. - Может быть, из всего этого и выйдет толк.
Поняв, что наш, более чем конструктивный диалог достиг
кульминации, я поспешно вскочил со стула и, вытянувшись по стойке
смирно, в меру громко поинтересовался.
- Разрешите идти?
- Да, ступай Петров. - Кивком отпустил меня заместитель
начальника главка. И, когда я уже повернулся и направился к выходу,
возвращая с небес на землю, прошептал. - Толку от вас, молодых, на
первых порах немного. Так что, проиграйся пока. А я посмотрю.
Столь "лестная", в кавычках, оценка моих деловых качеств,
конечно же, не могла не обидеть. Но, понимая, что сейчас не место и
не время выпячивать характер и пытаться что-нибудь доказать, я
мужественно промолчал в тряпочку. И, тихонько затворив за собой
дверь, оказался в приёмной. Где немедленно был подвергнут
"общественному порицанию", высказанному недовольной моим
самоуправством секретаршей.
- Как вам не стыдно, молодой человек! - Повышая голос и слегка
повизгивая, начала наезжать она. - И вообще, что вы себе
позволяете?
- Извините. - Повинился я, делая самую умильную рожицу, на
которую был способен. - Но, дело, по поводу которого я пришёл,
совершенно не терпело отлагательств!
Видя, что её позывы к моей совести тщетны и, наверное, просто
растратив в своей первой фразе весь боевой задор, женщина устало
махнула рукой и, сочтя, что её поруганная честь и самым наглым
образом попранные, полномочия, отомщены, вставила новый лист в
печатную машинку и бегло застучала по клавишам.
"Ну и хрен с тобой, золотая рыбка". - Пожал плечами я и,
взявшись за ручку двери, через долю секунды оказался в коридоре.
Где меня дожидался индифферентно и, с поистине философским
смирением, смотрящий в окно Василий.
- Отгрёб? - Критически осматривая меня, ехидно поинтересовался
он. И, озвучивая набившую оскомину дебильную шутку,
полюбопытствовал. - Вазелин ты, кстати, в каком кармане носишь?