— Это
какому же?
— К
живому. И любые твои подношения будут отвергнуты.
Тут Лёха,
все это время молча висевший у меня на поясе, деликатно
кашлянул.
— Если
позволите, я бы мог добавить в эту кучу свои пять
копеек...
Нергал,
казалось, не сразу понял, откуда исходит голос, и кто это еще
подключился к разговору.
— Это
Лёха, мой приятель-некромант, — поспешил я представить череп. —
Если ты не против, пусть поделится соображениями?
Нергал
озадаченно приподнял бровь и, пыхнув сигарой,
проговорил:
—
Соображения пустой черепушки? Какая ирония. Думаешь, мы настолько в
отчаяньи?
— Да
пусть говорит...
Нергал
вздохнул и небрежным царственным жестом дал слово Лёхе.
И тот,
окрыленный разрешением, тут же затараторил:
— У Аида
есть уязвимое место. Это его супруга, Персефона. Как известно, она
большая поклонница разного рода искусств, в особенности — музыки и
поэзии...
— Вот
только музицировать я умею исключительно на чьих-нибудь нервах, —
заметил я. — Так что это мне не поможет.
— А ты не
видишь никакого сходства? Неуживчивый и могучий бог, юная
красавица-богиня, шантаж тещи, вмешательство других богов и
требование расстаться — все это тебе ничего не напоминает?
Серьезно?
Мы с
Нергалом переглянулись.
—
Господа, история Сета и Фортуны сама по себе — поэзия, безо всяких
рифм и музицирования! Это же видоизмененная вариация случившегося с
Аидом и Персефоной! А влюбленные обладают определенного рода
сентиментальностью по отношению к тем, чья судьба напоминает их
собственную. Кроме того, Даня уже имеет на той стороне одного
сочувствующего.
— Это
кого же? — поинтересовался Нергал.
— Харона,
которому Даня устроил маленький отпуск с помощью своего
несравненного бухалова.
Вот тут
Нергал удивился по-настоящему.
— Ты.
Споил. Харона?.. — спросил он меня.
— Да, —
вынужденно признал я. — Так что на самом деле к Аиду мне лучше не
соваться. Подозреваю, с какой бы поэзией я к нему не пришел, за
прогул одного из своих ключевых сотрудников он меня в бараний рог
согнет!
— Ты не
прав, — сказал Нергал с хитрой улыбкой. — Харон — дитя царства
мертвых, на него не действует никакое местное вино или пиво. И если
ты смог его споить... Да это прекрасно! Значит, ты сможешь не
краснея налить и его господину, если тот пожелает. Решено! Ты
должен идти к Аиду.
— А как
же тот факт, что я вообще-то живой?