Маркиз пожал плечами.
- Ты прав. И все же…
- Эдион, спор ни к чему не приведет. Мы это уже проходили лет двести
назад. Вначале глухой ропот знати, потом бунты, и восстание. Опять кровь?
Зальет ведь по макушку.
- Не утрируй. При грамотном
управлении, четкой законодательной базе, при неуклонном исполнении
директив…
- Ясно. Ладно, тогда предлагаю посетить кофейню ромэйны Зиты, ее
пирожные поднимают настроение. Лучше, чем рассуждать о политике.
Эдион фыркнул, буркнул под нос что-то нелицеприятное о племени ромэйнов,
кочующих по миру как трава перекати-поле, но соблаговолил согласиться.
- Идем, соблазнитель.
Ромэйна Зита была приметной личностью столицы. Пятнадцать лет назад, она
оторвалась от племени, сбежав темной ночью, перед самым рассветом, когда в поле
догорали костры табора.
Причины такого поступка в столице никто не знал, хотя, любопытствовали
многие.
За пятнадцать лет, ромэйна стала госпожой. Ее приняли в гильдию кондитеров,
после того, как она доказала мастерство и умение торговать.
На зависть конкурентам.
А зависть была нешуточная. За последние десять лет, что госпожа держала
кофейню на Яблоневой улице, неподалеку от центра столицы, на ее жизнь не единожды
покушались, подсылая убийц, а еще и устраивая поджоги. Но и это не все. В
департамент податей и сборов приходили анонимки и кляузы, порочащие заведение.
И крысы-то там бегают, и буриханские тараканы лезут из всех щелей.
На самом деле были и крысы и тараканы, подброшенные врагами госпожи ромэйны,
но точно кто-то отводил от нее беду. К приходу должностных лиц, проверяющих
порядок в общественных заведениях, кофейня «Шоколадная ворона» блестела
чистотой, а от подкинутых тараканов не оставалось даже следа их липких лапок.
Колдунья! Шипели на нее и в глаза и в спину, да толку…
Когда два друга зашли в заведение, в зале стоял легкий шум. Любителей
полакомиться изысканной стряпней хоть отбавляй. Эдион огляделся. В воздухе
витал такой обворожительный аромат, что любой сладкоежка, зайдя сюда, продаст
душу темным гархам за пирожное, красующееся на прилавке. Да и не только душу,
последнюю рубашку отдаст в придачу.