«О нижнем белье, похоже, она не слышала» – думаю я, не в
состоянии отвести глаза от её потрясающе пропорциональных форм.
Наблюдаю, как девушка отжимает свои густые, рыжие пряди, от
которых, почему–то идёт пар.
«Наверное, так ощущали себя мартышки, загипнотизированные танцем
КАА» – вспоминаю я произведение английского писателя из своего
мира.
Чувствую, как что–то вырывают из моих рук. Опускаю взгляд, и
вижу, что это Маша пытается забрать свой халат. А я, оказывается,
крепко сжимаю его в ладонях. Позволяю рукам разжаться. Смотрю на
то, как, словно плащ–невидимка, халат под собой скрывает девичью
красу.
– Похоже, ты ещё не оклемался. – судя по моей заторможенности
предполагает Маша. – Держись! – она снова подхватывает меня на
руки. От неожиданности, взвизгиваю и хватаюсь руками за её шею.
Девушка выносит меня из ванной, доносит и опускает на кровать,
успев ловко ту расстелить, перед тем как опустить мою тушку. Мне
же, почему–то, совершенно не хочется убирать руки с её шеи.
Маша осторожно высвобождается из моих объятий и накрывает меня
одеялом. Наклоняется, с нежностью убирает прядь, ещё не до конца
просохших волос с моего лба, гладит ладошкой по щеке и целует в
макушку.
– Спи.
– Не уходи, – шепчу я ей, чувствуя, как меня накрывает
усталость, пожалуй, самого длинного дня в моей жизни, а веки
наливаются свинцом. – Мне страшно.
И отключаюсь.
Девушка, какое–то время, смотрит на заснувшую ЮнМи, разглядывая
почти ещё детское личико своей подопечной, потом осторожно, чтобы
не потревожить её сон, ложится рядом, поверх одеяла.
– Я всегда буду рядом, – шепчет она в ответ. – Спокойной
ночи!
Конец второй заточки.
Дайто наточен.
Сёто наточен.
Третья заточка.
Нью–Йорк. Дом Марии. Утро понедельника.
Лежу, день вчерашний перевариваю.
«Побег из Шоушенка» уже воспринимается чем–то далёким, не
заслуживающим внимания. О нём напоминает лишь печальное состояние
тушки ЮнМи. Если, к нормальному питанию, приложить физические
нагрузки и какие-нибудь витаминные уколы, то в порядок я приведу
себя довольно быстро.
В Корее, наверное, сейчас знатный переполох, в связи с моим
исчезновением. Перетрясли дом ДжуВона, небось, в поисках беглянки,
да и квартиру родных – тоже.
А вдруг, никто панику не поднимал? Сказала госпожа Президент –
«помилована!», и точка. Ну и что, что задним числом. А все мои
заявления об отказе – бред больной девочки.