- Да, вроде того, - лениво ответил я.
Сейчас я меньше всего хочу видеть и Маринку и ее подружек.
- Вроде того? Ты что издеваешься? У
нее же день рождения!
- Ну и что.
- Как ну и что? Мы должны поздравить
ее.
- Почему «мы»? Она же твоя лучшая
подруга, а не моя. Вот и поздравляй ее сама…
- Я что одна что ли должна быть? Я с
тобой хочу! Что я одна буду делать?
- А я не хочу никуда идти! - ответил
я.
Тут связь оборвалась. Наверное,
батарейка у нее все же сдохла, с облегчением подумал я, кинул
телефон в карман.
Через минуту он опять противно
заверещал.
Ну уж нет, хватит, не хочу ни с кем
разговаривать! Я не глядя выключил телефон. Пусть теперь звонят,
кто бы там не был, сколько влезет.
У меня начала болеть голова. На
всякий случай я потер глаза, проморгался. Нет, с ними вроде все
нормально, хотя, как это определишь? И тут же достал телефон,
включил камеру, навел на глаза, сделал снимок. Посмотрел и
облегченно вздохнул – цвет глаз обычный. Потом усмехнулся, ведь
Серый тоже никаких сам у себя изменений не увидел! Значит, и я у
себя не увижу!
Черт!
Нет, это просто какой-то сюр.
Надо выпить, или я с катушек съеду.
Тогда, может, и голова болеть перестанет.
Я свернул в ближайший киоск, постучал
в окошко.
Из окна появилось опухшая злая
небритая рожа.
- Чего надо?
По виду, он словно брат той тетки из
больницы – черные злобные глаза, недовольство от одного обращения к
нему, какое-то превосходство так и сквозит в этих людях. Ведь это я
обратился к нему с просьбой – и не важно, бутылка пива или
консультация о пациенте. Они будто бы берут власть надо тобой –
дать-не дать, ответить-не ответить…
- Ты чего хотел-то? – снова задает
вопрос рожа, свысока изучая меня. Вид, наверное, печальный: мокрый,
жалкий, как бездомный попрошайка.
- Коньяка. Бутылку. – Говорю я.
Он ставит на прилавок армянский три
звездочки.
Я показываю ему за спину.
- Нет, пять, вон ту.
Он что-то недовольно бормочет, меняет
бутылку и издевательски добавляет:
- Оплата только наличными, терминал
не работает!
Я сунул ему несколько купюр. Он
порылся в коробочке, провозгласил:
- Мелочи на сдачу нет!
Я ухмыльнулся, взял бутылку и пошел.
За спиной хлопнуло окошко.
От киоска до дома рукой подать, пару
домой пройти.
Я заспешил поскорее с улицы, промок
уже до нитки, да и желудок урчал от голода. Почти бегом покрыл
расстояние до подъезда, ворвался внутрь, отряхивая куртку от
сырости, вбежал на свой этаж. Открыл дверь ключом, тихо вошел в
прихожую и прислушался. Похоже Маринки не было. Пошла к Катьке или
Светке в больницу? Да какая разница. Нашим легче. Ее я сейчас точно
видеть не хотел.