- Та-а-ак, - сказал я, пиная
окоченевший труп в бок, - вот и первое мое задание.
Аккуратно переступил через лужу,
подошел к холодильнику. Достал батон полукопченой колбасы, пакет
кефира, из хлебницы вытянул зачерствевший батон. Присел на табурет
у столика и, жадно уплетая любимый завтрак, посмотрел на тело.
Я немало удивился, почему вид крови и
появляющийся запашок разложения и испражнений, нисколько не смутил
меня и аппетит не испортил. Скорее даже наоборот. Я с удовольствием
это отметил, продолжая думать, куда спрятать труп, при этом не
переставая откусывать от завтрака большие, запрещенные раньше,
куски.
Особо много вариантов в голове не
родилось. Самый удачный – это просто закопать бабку в огороде. И
сделать это именно сейчас, рано утром, пока никто из соседей еще не
проснулся.
Я встал, вытер руки о скатерть,
подошел к телу. Если просто тащить ее по полу, то отмывать потом
придется слишком много – всю комнату, тамбур, крыльцо, дорожку.
Я почесал затылок, обвел взглядом
комнату, в поиске решения.
- Во! – озарило меня.
Вбежал в гостиную, где раньше спала
бабка, содрал с пола большой выцветший ковер, который лежал здесь
сколько я себя помнил. Выволок его на кухню, расстелил у тела,
легко перекатил на него тело, приподнялся, немного подумал и туда
же бросил погнутый ковш с прилипшими к нему осколками гнилых зубов.
Все это плотно завернул, легко поднял, закидывая на плечо, словно
бревно, хотя бабка была килограмм под сто. Пройдя через низкие
темные сени, вышел в маленький дворик. Легко ступая, подошел к
дощатой некрашеной двери, ведущей в огород. Медленно, прищурившись
от тихого скрипа, приоткрыл ее и прислушался.
Где-то у соседей закукарекал петух,
глухо забрехала собака, вдали зачирикали ранние пташки. Больше
звуков никаких не было.
Как шпион, проскользнул на тропинку,
делящую огород пополам, остановился, с удовольствием вдохнул свежий
прохладный воздух, выдохнул бледную струйку пара, которая тут же
растворилась в воздухе.
Как раньше всего этого не
замечал?
Но сначала дело. Я тяжело вздохнул,
поправил тело на плече и пошел по тропке к заброшенному сараю в
конце заросшего бурьяном огорода. Я вспомнил, что маленьким ходил
туда раз в неделю мыться. Когда-то это была баня.
Я тихо про себя радовался обретенной
силе разума, пока нес тело на плече, но не забывал при этом
внимательно смотреть по сторонам, на соседние участки. Легкий
утренний туман помогал скрываться, хотя он же и мешал, потому что в
этой влажной тишине каждый его шаг, каждый шорох был отчетливо
слышен.