- С ним все будет нормально? –
спросил я вслед санитарам.
- Да, - ответил мне кто-то.
И я слегка успокоился.
Вспомнил про Глеба. Прошел по
коридору, спросил у сестры за стойкой:
- Могу я навестить Громова Глеба?
Она подняла на меня белые глаза,
ответила, внимательно меня осмотрев:
- Я, извините, время позднее, я
должна спросить у дежурной медсестры.
- Конечно, делайте, как нужно, -
сказал я, пожав плечами.
Она окликнула проходящую мимо девушку
в белом халате.
- Ларисочка, позови сюда, пожалуйста,
Наталью Викторовну!
- Хорошо, - не оглядываясь ответила
та, проходя мимо.
Через минуту появилась сутулая
средних лет женщина, вышагивающая по коридору тяжелым матросским
шагом.
- Что тут случилось? – громогласно
вопросила она, несмотря на поздний час.
Пухленькая медсестра за стойкой
подскочила ей навстречу. Мне кажется даже тяжелая деревянная стойка
сдвинулась чуть-чуть от ее порыва.
- Вот, - ткнула она в меня, - молодой
человек хочет пройти к Громову…
- Что? – выкрикнула она, даже не дав
договорить. – Кто? Зачем?
И тут посмотрела меня. Наши взгляды
встретились. И вся ее властная прыть тут же угасла. Она отшатнулась
к стене с рекламными плакатами, как мне показалось, ударилась
головой, что-то точно глухо стукнуло, но она не заметила этого.
Подняла трясущуюся руку, указующую на меня и, изменив голос,
прошептала фальцетом:
- Другой.
А потом поползла вдоль стены по
проходу, крича все сильней:
- Другой! Другой!! Другой!!!
Как только она исчезла в коридоре,
буквально вывалившись в него, рванула в полумрак продолжая
кричать:
- Другой! Здесь другой! Помогите!
Хозяин! Хозяин!
И здесь случилось что-то странное и
страшное.
Когда ее истеричные крики стихли, я
увидел, услышал и почувствовал что-то, что не смог бы объяснить
себе в обычной реальной жизни.
Сначала была вспышка, которая
вспыхнула в той палате, где был Глеб, через стеклянное окно –
словно там взорвалась свето-шумовая граната – хлопок был такой же
парализующий и мощный.
А потом был совершенно парализующий,
ужасный крик. Не человека. Какого-то дикого животного, будто
загнанного охотниками в угол, предсмертный крик хищника в
смертельной ловушке. Вопль отчаяния и бессилия. Дрожь пробежала по
всему зданию. Я почувствовал это подошвами ног.
Вокруг сразу образовалась толпа
испуганных белоглазых медсестер-зомби. Они стали хватать меня за
руки, за плечи, даже за ноги, выталкивая из здания слабо, но
настойчиво. Выражения лиц (в глаза я даже не пытался смотреть –
увидеть там что-то осознанное бесполезно) были испуганными и
жалобными. Они боялись не меня. Они боялись даже не старшей
дежурной медсестры. Они боялись гнева того, кто был в этой палате.
Они боялись гнева Глеба.