Музыка стихла, раздались аплодисменты. Аня обвела взглядом улыбавшиеся лица хлопавших в ладони зрителей, грациозно присела, ощущая, как партнёр, не отпуская её руку, делает лёгкий поклон. Под звуки следующего трека они пошли к столикам. Незнакомец, проводив, наклонился к уху девушки и, едва не коснувшись губами раскачивающейся серьги, шепнул:
— Вы удивительная. Одно удовольствие танцевать с вами.
Отодвинут и придвинут стул, Аня снова сидит за столом, по-прежнему чувствуя себя исполнительницей чужой роли. Сердце трепетало мелко и часто. Глаза всех за столом — Вера и Саша тоже вернулись — устремлены на неё.
— Бли-и-ин, Кузя, — заговорила, наконец, Шалунья, — так клёво танцуешь!
— Выпьем за Аню! — взял бокал Сергей.
— За Аню, Веру и Людмилу, — вмешался Фома, — за наших прекрасных дам!
— Стоя! — громыхнув упавшим стулом, поднялся Саша.
После тоста Аня убежала «пудрить носик». Хотелось побыть одной. В груди штормили неугомонные чувства. Кузницина постояла перед зеркалом, пригладила волосы, спрятав выбившийся локон, промокнула салфеткой пот у крыльев носа и в ямочке подбородка.
— Что это было? — спросила своё отражение.
В сумочке звякнул телефон, Аня вздрогнула. Мама беспокоится? Но ещё не так поздно. Достала мобильный и едва не закричала — сообщение от Вадима!
Дрожащими пальцами нажала кнопку и прочла: «Не уходи с ним. Опасный тип». Вадик здесь? Он жив? Выскочила из дамской комнаты, пробежала в зал и застыла, осматриваясь. Вот он! Точно, он! У самого выхода мелькнул знакомый силуэт. Аня, расталкивая веселившихся людей, метнулась к дверям. Приходилось подниматься на носочки, чтобы не упустить Вадима. С каждым шагом девушка всё больше утверждалась в мысли, что это Вадик. Но, добравшись до места, не обнаружила никого, кто хоть отдалённо напоминал бы его.
Улица встретила студёным дуновением ветра, следы слёз холодили щёки.
— Вадик, Вадик, — шептала Анюта, — я видела тебя, не прячься!
— Вы замёрзните, — послышался за спиной уже знакомый вкрадчивый бас.
Кузницина резко обернулась. Губы незнакомца были растянуты в приятной улыбке, но чёрные глаза оставались холодными:
— Если позволите, я отвезу вас.
Как бы она хотела, чтобы уверенные руки снова обняли за талию и повели вдаль, во тьму, в пустоту. Как тянуло уткнуться лицом в грудь и кивать, кивать, соглашаясь. Аня шагнула, но замерла. Сознание обожгла мысль об эсэмэске, которую прочла две минуты назад. О чём предупреждал Вадим?