В любом другом случае регистрация подобного договора стала бы
той еще головной болью и потребовала бы очень серьезных
обоснований. И хорошо, если она не растянулась бы на годы.
- Согласна, намного проще, - кивнула Шанкара.
- Тогда давай на этом пока и остановимся, - предложил я. – Без
переговоров и четкого подтверждения всех наших планов все это
вилами по воде.
- Как скажешь, - согласилась Шанкара. – Как с тобой связаться,
если что?
- Оставлю специального человека в Лакхнау, - ответил я. – Он
приедет познакомиться с твоей Алисией в форт Арджау. Через них и
будем держать связь, если потребуется.
- Хорошо.
Я встал.
Шанкара поднялась вслед за мной. Она задержала на мне какой-то
непонятный взгляд и вдруг подалась вперед. Она прижалась ко мне и
впилась в мои губы отчаянным поцелуем.
Я обнял ее, она прервала поцелуй и уткнулась холодным носом мне
в шею.
- Первый и единственный раз в этом мире, - прошептала она. –
Молчи. Просто уезжай и не оглядывайся!
Саша… Вот умеет она драматизировать так, чтобы обоих встряхнуло.
Вроде ж, мы перешли уже на чисто деловое общение, но нет же.
Напоследок обязательно надо взбаламутить прошлое.
Я вздохнул и промолчал.
Шанкара отстранилась, и я ее отпустил. Сделав шаг назад, она
заглянула мне в глаза, словно прощаясь навсегда. Горький темный
взгляд человека, который с трудом переступил через себя.
Через секунду она развернулась и исчезла за дверью гостиной.
*****
Абихат Мохини, угрюмо глядя в пол, спускался в зал родового
алтаря. Он понимал, что, с большой вероятностью, это последние
минуты его жизни. Отец и глава рода ему вчера все подробно
объяснили.
Мохини вообще этим славились: они были честными. Нет, лгать
среди аристократов вообще не принято, но Мохини были
щепетильно-честными даже там, где это зачастую не требовалось.
И Абихат впервые за свою не такую уж долгую жизнь подумал, что
лучше бы они сделали как все. Отправили бы его на ритуал в
неведении. Ставить будущее рода в зависимость от решения
шестнадцатилетнего подростка – это даже ему самому казалось
диким.
Тем не менее, сейчас он шел, вполне вероятно, на смерть. И шел
добровольно. Воспитание у рода Мохини тоже было великолепным, все
ради рода – это не просто слова. Это стремление въедалось в кровь
задолго до совершеннолетия.
Абихат был представителем боковой ветви рода Мохини. Причем, в
отличие от многих родов, для них словосочетание «боковая ветвь» не
было просто обозначением крайне дальнего родства с главной семьей
рода. У этой боковой ветви уже были свои свойства.