Я должен был это понять. Господь никогда не наградил бы свое
создание даром видеть чужие смерти, но не иметь возможности их
предотвратить. И эта тьма, что всегда меня окружала – способность
укрываться тенями, растворяться в них… Крылья – разве у истинного
сына Господа могут быть черные как бездна крылья?
Я должен был понять.
Но была еще одна мысль, не дающая мне покоя. Еще одна подсказка,
ниточка, которая могла бы привести меня к правде, если бы я
действительно хотел ее принять.
– Селин… Ты с самого начала ее невзлюбила. Взъярилась как кошка,
едва увидела ее в моем доме. – Я прикрыл глаза. Боже, как же я был
слеп. – Ты боялась ее зарождающихся ведьминских способностей.
– Я не боялась, – прошипела Лилит. – Я никогда и ничего не
боюсь! Но я не могла позволить ей почувствовать силу, которая была
запечатана внутри меня самой. Не могла позволить, чтобы Селин
рассказала об этом тебе.
Она отпустила своих цепных псов – теней, снова снимая с себя
демоническое обличье, словно уродливое черное платье. Спустя
мгновение она вновь предстала передо мной в своем прекрасном
отражении – виконтессы Фелиции Арей. Красивое лицо стало печальным,
почти умоляющим.
– Кристиан, теперь ты знаешь правду. Я твоя сестра. Я – Лилит,
но я и Фелиция, которую ты знаешь уже три десятка лет. Я прошу тебя
о помощи, я тебя умоляю. Распечатай мой дар, позволь мне его
вернуть.
Ошеломленный, я даже не сразу понял, о чем она говорит. И только
спустя несколько ударов сердца вспомнились слова Анны-Лизы о
Восхождении Лилит – ритуале, который был призван возвратить
демонице отобранные силы.
– До восхода Черной Луны осталось совсем немного времени. Но я
слаба, ритуала мне не выдержать. Ты – та сила, что мне и нужна. Мы
– брат и сестра, наша магия едина. Дай мне хотя бы толику твоих
сил!
– Ты сумасшедшая, ты действительно сумасшедшая, – прошептал я,
инстинктивно отпрянув. – Ты хоть понимаешь, о чем ты просишь меня?
Моя сестра или нет, но ты – чудовище и убийца. И если я наказывал
виновных, то кого наказывала ты? Тех, кого звала своими Дочерями,
тех, кто слепо верил и поклонялся тебе. Скольких ты убила? Не
сейчас, в прошлом?
Лилит молчала, но с каждым моим словом подобным удару хлыста, ее
лицо ожесточалось все больше. Когда я закончил, в глазах сестры
плескалась незамутненная ярость.