– Мама… – Это слово далось мне нелегко. Оно казалось чужеродным,
особенно сейчас, когда я смотрел в глаза демонице и супруге самого
Люцифера.
Касикандриэра удивленно вздернула бровь.
– Я никогда и ни о чем у тебя не просил. Но… сейчас мне нужна
твоя помощь. Страж Времени забрал Розали.
– Знаю, – спокойно откликнулась моя мать. – Это ее расплата за
дар, которым она обладала. И о чем ты хочешь попросить меня? Чтобы
я ее вернула?
Она все прочитала по моим глазам.
– Эта девушка настолько тебе дорога, что ты готов ради нее
усмирить свою гордыню и позабыть о ненависти ко мне? – спросила
Касикандриэра с едва заметной усмешкой.
– Она – моя жизнь.
На лице демоницы появилось странное, едва уловимое выражение. На
мгновение мне показалось, что она, правительница Инферно, даже
отчасти завидует мне – смертному, полукровке. Завидует тому, что я
способен любить. Но, едва я успел об этом подумать, как на ее лицо
вновь вернулась маска хладнокровия.
– Азаэль, я не могу вернуть ее к жизни, – с ноткой сожаления
ответила Касикандриэра, – не я повелеваю жизнью и смертью. Но я
попытаюсь тебе помочь.
И она растворилась в окружающей ее дымке, утянув за собой в
Пустыню Снов и Лилит. Мою сестру ждала заслуженная кара.
Касикандриэра появилась в «Лавандовом приюте» несколько часов
спустя – наверное, в Пустыне Снов за это время прошла целая
вечность.
– Как я и говорила, вернуть Розали в мир живых не в моих силах,
– начала она. – Но я отыскала способ для тебя хоть иногда видеть
свою возлюбленную.
Боясь спугнуть призрачный шанс, внезапно представившийся мне, я
просто молча смотрел на Касикандриэру. Она положила на мою ладонь
сверкающий темный амулет на цепочке.
– Я создала его сама. Амулет позволит тебе создавать в мире
живых особое пространство и вытягивать туда Розали из Пустыни Снов.
И, Кристиан, я понимаю, как соблазнительна для тебя его сила и как
велико желание подольше быть рядом с любимой, но… магией,
заключенной в амулете, нельзя пользоваться слишком часто – он
притягивает в мир темную энергию Пустыни Снов, и нужно время, чтобы
она развеялась. Иначе, скопившись возле тебя, она, рано или поздно,
затянет тебя в Пустыню Снов. Она как яд – сильнейший, потусторонний
яд.
– Я знаю. Все в этой жизни имеет свою цену, – глухо отозвался я,
сжимая амулет в руке так бережно, словно он мог разрушиться от
одного прикосновения. Вскинул голову, глядя на мать. – Спасибо.