Упаси мать родная.
…хотя…
На этом метафизические изменения заканчивались, и начинались
вполне обычные.
Начнём с того, что с теми штанами я уже успел сроднится. Тряпье
видело больше моих попыток слиться с мирозданием, чем кто-либо
другой в этой вселенной. Теперь на мне их не было. Учитывая, что,
теряя сознание, я был всё ещё в них, пусть они в процессе моей
прогулки по подземелью обгорели и держались на честном слове
чиновников моего родного мира, ситуация складывалась такой, что с
меня их стянули.
Вариантов, кто это мог быть, было немного.
Неожиданно. Нежизнь к такому меня не готовила.
Кроме того, если потерял сознание я в логове злобного
ботаника-истерички, то очнулся уже в небольшом доме на вполне
обычной кровати. В меру твёрдой, небольшой кровати. В воздухе до
сих пор витал слабый запах гари, точно указывая, где я. Вместе с
запахом гари был запах женщины, как бы странно это ни звучало. То
ли духи, то ли какой-то их местный аналог — запах был точно не
мужским. Внутри было удивительно ухожено, учитывая, что злобный
ботаник успел здесь натворить.
В комнате царил сущий минимализм: полка с парочкой книг, стол
для письма, большое зеркало, возле окна росло какое-то
растение.
— Миленько, — пробормотал себе под нос, всё ещё немного
раздосадованный тем, что лишился сувенирных штанов.
Раз уж мироздание пока против моего покоя, то хотя бы с
сувенирными штанами.
Уже думая встать, остановился, чувствуя, как ко мне начал
приближаться источник жизни.
Похитительница сувениров, — промелькнула мысль.
Из-за двери аккуратно выглянуло два длинных рыжих лисьих уха, за
которыми уже последовала и остальная голова. Лисодевочка, завидев,
что её пациент, к превеликому сожалению пациента, каким-то образом
продолжает вопреки всему существовать в бренном мире, счастливо
улыбнулась, бодро зайдя в комнату. Взяв небольшой табурет, стоявший
в углу комнаты, она поднесла его к кровати и умостилась на
него.
— Как вы себя чувствуете?
— Могло быть и лучше.
Вообще-то, я произнёс это с явным сарказмом, но лисодевочка
восприняла это совсем иначе. Её длинный пушистый хвост вновь
превратился в веник, начав туда-сюда елозить.
— В-вам плохо?!
— Очень.
Зверолюдка, так и не поняв сарказма, подскочила, положив руку на
мой лоб.
— В-вроде бы вы такой же холодный… П-простите, а как…