Я всё-таки попал в порнуху?.. Вообще, это многое бы объяснило. У
них там тоже резко жанр меняется. Вот ещё цветочки, все улыбаются,
может даже картинка разноцветная быть.
Следующий кадр…
Ну, понятно.
Хотя, ладно. Я ошибся: картинка будет разноцветная как раз при
переключении.
— Кир-доно?..
Повернул голову на вздрогнувшую девушку.
— Разве не разумнее заняться чисткой?
— Я… я не понимаю…
Вытянул руку и, прислушавшись к своим силам, понимая, что они
более чем перенеслись в этот сон, зажёг пламя пустоты.
К моему шоку, Богиня даже бежать не стала: просто зависла,
опустив голову, словно провинившаяся школьница. Из синих глаз по
щекам потекли.
Словно какой-то третьесортный ужастик. Не бежит, не
сопротивляется, ещё бы упала на ровном месте и начала медленно
ползти назад. Думает, что уже не сбежит отсюда?
— Я… я не хочу з-з-заканчивать существование… К-кир-доно,
п-прекратите, п-пожалуйста…
Взгляд на несопротивляющуюся Богиню.
Взгляд на пламя.
Опять на Богиню.
Опять на пламя.
Либо ужасы, либо действительно запрещенный для показа детям
контент.
Ладно, теперь мне по-настоящему страшно.
Потом до меня дошло — тут может быть даже не порнуха в полном
понимании этого слова. Достаточно гаремника. Типичного фэнтези-мира
для усталых школьников и работяг, к которым, к моему ужасу, можно
причислить спокойно и меня. Я буквально сам себя так называл.
— Насколько часто у призванных Героев был гарем?
Это, вероятно, был ключевой момент.
— …
Девушка сжалась.
Так, ясно.
— Всегда?
— …
Всегда.
Это объясняло некоторые концепции мира настолько хорошо, что
наличие божественных падений на девушек…
Так, я не хочу об этом даже думать.
Deep dark fantasy harem anime.
Я в ещё большей жопе, чем думал. Она была настолько огромной,
что виднелась от одного горизонта до другого.
Прикрыл глаза, потушив пламя, тяжко вздохнув. Я точно был не
готов к этому дерьму. Прилёг на тёплый песочек. Прокручивая в
голове нашу встречу с Рин и то, что дальше происходило, мой
внутренний фетишист, получив ведро холодной воды на голову,
неожиданно должен был признать, что это не просто испанский стыд.
Это нечто более глубинное и концептуальное.
Даже шепчущий голос пустоты, начавший меня ещё сильнее молить
прекратить этот испанский стыд в кубе как можно более радикальным
способом умерщвления, был удивительно солидарен с моей воображаемой
частью и, кажется, даже начал его как-то поддерживать.