Тут снаружи прошел подросток, увидев сквозь стекло Рона,
отодвинул дверь, просунулся вовнутрь и поздоровался:
— Здравствуйте. Рон, держи, раньше не мог тебя найти… — и
протянул маленькую клетку.
— Ух ты! Седрик, спасибо! — просиял Рон, беря клетку.
— Его зовут Роберт, — сообщил Седрик, славный сероглазый юноша.
— Баффи так удивила меня, когда родила пятнадцать малышей разом, я
самого лучшего тебе отобрал, а остальных отправил в зоомагазин в
Косом. Они из долгожителей, Рон, лет семь протягивают.
Рон, слушая монолог, открыл переноску и достал крошечного
крысёнка, размером с мышь. Черненький, кругленький, он сидел на
детской ладони и был такой милый-милый, по-детски курносый, с
пышными усишками. Гарри и Гермиона аж расплылись от умиления,
склонившись к Рону, пальцами начали поглаживать очаровастика,
умильно перешептываясь.
— Какой хорошенький! — восхищалась Гермиона.
— Славный Роберт, — вторил Гарри.
— Он мне особенно дорог стал после того, как пережил одно
кошмарное приключение, — вполголоса заговорил Седрик. — Собачка
тётушки Марты схватила Роберта с края аквариума и, как мне с
перепугу показалось, проглотила его, после чего унеслась в
обеденную залу. Там она сцепилась с Бригитой, нашей кошкой, и
крысёнок, к счастью, не проглоченный, выскользнул из пасти Фифи и
юркнул под шкаф. Я на них так орал, на ни в чем повинных животных…
Роберта я целый день не мог выманить из-под шкафа, его Бригита
пугала, она его тоже пыталась достать. И, кажется, зацепила
ненадолго когтями, так как я слышал писк. Роберт пришел сам поздно
вечером, когда я, измученный, сидел за столом и писал. Слышу —
шорох какой-то у ножки стула, гляжу вниз, а там Роберт, маленький,
родной и живой, ножку стула скребет, мордочку вверх задрал — на
меня смотрит. Пришел как-то сам через огромный наш дом, из столовой
в мою комнату! Он пострадал, всё-таки такие приключения пережил: в
пасти собаки побывал, в когтях кошки… В общем, затемпературил
потом, горячий-горячий лежал, а под мышкой абсцесс вспух, я, к
счастью, не один год крысами занимаюсь — знаю, как лечить. Обколол
ему опухоль чистой иглой, промыл ранку слабым раствором калия
перманганата, потом завернул крысёнка в вату и грел в ладони. —
Седрик прижал сжатые кулаки к щеке, показывая, и продолжил: — Он
выглядел таким несчастным — щурился слабенько, носик такой
печальный торчал из ваты… Но лечение помогло: опухоль спала, и
температура прошла, выздоровел малютка Роберт. Так дорог мне стал,
что я просто не решился его продать, только подарить и только
знакомому. А ещё лучше — отдать соседу. Вот так, — закончив, Седрик
улыбнулся, кивком попрощался, закрыл дверь и ушел.