Я лежал на пологом склоне, пуская
кольца сигаретного дыма. Запах табака казался таким родным, таким
уютным…
Но вот по небу пробежала тень. Туча,
больше похожая на «Боинг», хищной птицей вдруг сграбастало солнце,
и тут же, как по мановению руки, пейзаж переменился. Детишки с
интересом подняли женскую голову, в которую обратился мяч.
Гастарбайтер еще больше сощурил узкие глаза и, подняв триммер с
бешено вращающимся лезвием, поглядел на меня. А теплоход вдруг
наполнился криками ужаса.
Тьма быстро поглощала мирный пейзаж,
проникая в сердце холодными когтями…
– Твою ж мать…
Башка раскалывалась, словно я пил
беспробудно не менее трех дней подряд. Болело, кажется все, что
только могло болеть.
– Хозяи-и-ин… Прости, хозяи-и-ин…
Кровь. Сладко. Много убил – сил мало. Нужно больше крови…
– Сгинь, нечистая… – пробормотал я, и
шепот исчез.
Была ночь. И довольно холодная. Я
зябко поежился, пытаясь натянуть рубашку сразу на все части тела
разом. На небе светили незнакомые звезды и горели две луны. Одна
была заметно меньше и темнее другой. Натурально взгляд сумасшедшего
на этот сумасшедший мир.
Что ж. Я жив. И это главное. А еще
выяснил ценнейшую информацию. Тень опасна для меня кабы не более
чем для моих врагов. Отголоски мрака все еще метались по душе, а
сердце кололо иглами холода. Надеюсь, это пройдет.
Опираясь на парапет фонтана, медленно
поднялся. Слабость была чудовищная. Присев на холодный камень,
быстро запихал в себя едва ли не половину оставшегося куска мяса.
Сил заметно прибавилось, но холод, зараза, кажется, уже взялся даже
за кишки.
Быстро собрав оставшийся после
зомбарей дроп, забился в первый попавшийся дом, накрылся трухлявым
полуразложившимся одеялом и уснул тяжелым беспробудным сном.
Удивительно, но, проснувшись на
рассвете, я чувствовал себя заметно лучше. Слабость прошла, а рана
на запястье была затянута подсохшей коркой. Сердце еще покалывало,
слишком уж много я впустил в себя темной силы моего ручного
призрака.
Я выглянул на улицу. Пить хотелось
неимоверно. Вчера видел небольшой ручей, но, к сожалению, ни
бутылки, ни фляжки добыть так и не удалось. Складывалось ощущение,
что пройденные мной кварталы давно и прочно очищены от сколь-нибудь
нужных вещей. Я то и дело натыкался на следы пребывания других
разумных, особенно на э-э-э… следы их жизнедеятельности.