– Чёрте что, а не тусовка, – ворчит последний. – Хорошо, что Макс прихватил с собой «Хеннесси», а то от той бурды, что тут разливают, у меня аж скулы сводит.
Вскидываю брови, когда Соколовский, откинув полу пиджака, демонстрирует во внутреннем кармане пластиковую бутылку с коричневой жидкостью.
– Ты чё, серьёзно коньяк в бутылку перелил?! – охреневает Тоха, запахивая пиджак Макса обратно и оглядываясь по сторонам. – Чувак, да это же кощунство!
– Меня больше интересует, когда ты успел вообще? – роняю смешок от удивления.
То-то папуля охренеет, когда увидит свои поредевшие запасы.
– Уметь надо, – скалится во весь рот, а я качаю головой.
– Знаешь, я тебе этого никогда не прощу, – продолжает ворчать Лаврентьев. – Это всё равно что в костюме от «Армани» мусор выносить. Да у тебя вообще ничего святого нет!
– Может, уже заткнётесь? – хмыкает Егор. – А то на нас уже люди косятся.
– Ну, я так-то сюда развлечься пришёл, а не углам ныкаться, боясь чьё-то внимание привлечь, – скептично смотрит на него Макс. – Короче, щас бак зальём, а потом подумаем над развлекательной программой.
Он умудряется незаметно разлить коньяк по нашим бокалам, в которых ещё недавно было то, что здешние официанты ошибочно считают шампанским, и я ловлю себя на мысли, что завтра меня ждёт лютый попец от отца. Видимо, сомнения отражаются на моём лице, потому что Макс с наигранным отчаянием обхватывает меня за шею.
– О-о, не-не, брат, так не пойдёт – тебе семьдесят, что ли? Забей на всех хоть раз большой и толстый и оторвись так, чтобы твои предки в гробах от стыда танцевали ламбаду.
Чёрт, на мгновение и правда чувствую себя ворчливым дедом, но потом отпускает, и я опрокидываю в себя всё, что налил мне Соколовский, который от одобрения разве что не урчит. Остальные следуют моему примеру, и пока парни с голодухи сметают закуски, я снова натыкаюсь глазами на отца; он сканирует спины парней, прищурившись, и я не могу точно сказать, что за выражение вижу на его лице – презрение или конкретную злость. Почему-то именно это заставляет меня угарнуть, пока я подставляю Максу очередной пустой бокал, и чувствую, как алкоголь начинает стирать в голове все эти «правильно/неправильно» и «можно/нельзя»: сейчас всё именно так, как и должно быть. Череда бокалов продолжается до тех пор, пока бутылка не пустеет; градус понижать нельзя – это золотое правило – но было мало, поэтому в ход пошло и отвратное шампанское, которое после пары стопок коньяка уже не казалось таким уж отвратным.