– Все устроилось! – радостно объявила графиня, опускаясь в кресло, даже не сняв дорожную одежду и внеся в комнату запах морозной свежести. – Завтра я отвезу вас в Париж. Герцогиня Орлеанская, супруга Его королевского высочества Филиппа, согласилась взять вас под свое покровительство. Она знает все ваши обстоятельства, и вы будете у нее в полной безопасности.
Шарлотта, едва принявшаяся за ванильный крем, застыла с полной ложкой в руках.
– Я? В доме такой знатной дамы? Невестки Его величества? Но почему? – Вопросы прозвучали скорее печально, чем радостно.
– Потому что в доме этой знатной дамы вы будете защищены лучше, чем где бы то ни было. Нет, нет, не возражайте! Сегодня утром меня навестил сам господин де ла Рейни, и совет поступить таким образом исходил от него.
– Господин де ла Рейни? Но что он обо мне знает?
– Он знает о вас то, что ему рассказал молодой человек, доставивший вас ко мне.
– Они знакомы?
– Он – один из лучших его помощников. Многообещающий следователь. И к тому же его кузен. Его зовут Альбан Делаланд, – прибавила графиня после минутного размышления.
Эта новость Шарлотту не порадовала. Спаситель пришелся ей по душе, и в своем воображении она невольно начала уже рисовать что-то вроде романтической истории… Пусть даже у молодого человека не было на шляпе перьев… Но иметь дело со шпиком! Какое горькое разочарование!
– Вот оно что, – только и сказала она.
Потом задумалась на секунду и спросила:
– Я хотела бы знать, по какой причине господин де ла Рейни заговорил обо мне?
– Потому что он считает – и я, безусловно, тоже, – что, оставшись здесь, вы по-прежнему будете находиться в опасности. По воле вашей матери люди его ведомства вправе забрать вас и отправить в другой монастырь, куда более отдаленный и суровый, чем монастырь урсулинок…
Графиня не стала говорить о худшем – в дороге ее может подстеречь роковая случайность, а в монастыре, кроме тягот суровой жизни, какая-нибудь таинственная болезнь, которая быстро отправит бедняжку в загробный мир. В эти неспокойные времена подобное случается сплошь и рядом. Клер считала, что ее невестка вполне способна и на такую крайность после того, как поймет, что имеет дело с непокорной и строптивой девушкой, а не с молчаливым и забитым ребенком.
– Нет, нет, такого не может быть, – не поверила Шарлотта.