— Ну, в нашем случае оно не враг и явно хочет себе хозяина, —
отозвался Марсилио и замер, вчитываясь в очередную страницу. —
Кажется, нашёл. Вальравн, ворон-оборотень с человеческим сознанием.
В зависимости от поглощённой крови обладает разными
способностями…
— Вспомнил, мне рассказывали о них в церкви. Кровь из сердца
какого-либо предводителя позволяет вальравну принимать облик
получеловека и наделяет магическими способностями. А облик
полуволка он получает, если выпил кровь из сердца ребёнка, —
помрачнев, рассказал Зигмунд. — Это злобная и мерзкая тварь,
которую я настоятельно советую убить.
— Не гони коней, здесь написано, что до превращения разумом они
не отличаются от обычных воронов, а, значит, он не мог отдавать
себе отчёт, — осадил его Марсилио. — Из вальравна получится хороший
фамильяр, чтобы вот так вот сходу его убивать.
— Тем более, что его судьбу решать не тебе, — добавил Леонардо,
наблюдая, как развеявший Крушитель Баланса Коннла позволил
вальравну сесть себе на плечо и вместе с Гераклом возвращается к
озеру. Конечно, слова о крови ребёнка здорово покоробили, но
Марсилио прав — если на тот момент вальравн имел разум обычного
ворона, то обвинять его в содеянном нет смысла. Что взять с
птицы?
Ладно, хватит разговоров. Раз угрозы никакой нет, можно,
наконец, заняться сбором яда. Леонардо выудил из сумки контейнер с
флаконами и, ещё крепче сжав голову гидры, осторожно начал
сцеживать яд.
— Вы, маги, всегда пытаетесь оправдать злую природу чудовищ, —
раздражённо процедил Зигмунд, но на этом угомонился.
Вскоре вернулись парни.
— Вы ведь уже знаете, что произошло? — уточнил Коннла. — Можете
мне пояснить, что это это существо от меня хочет и что оно
такое?
— Чудовище, — буркнул Зигмунд.
— Заладил… — вздохнул Марсилио и протянул Коннле справочник. —
Читай сам. А мотивы проще некуда: ты ему приглянулся, и он хочет
стать твоим фамильяром.
— Ты хочешь сказать, пташка пролетала мимо и тупо втюхалась? —
хохотнул Геракл.
— Типа того. Справочник говорит, что вальравны падки на тёмные
энергии, а Ночное Отражение ими сильно фонит. А если бы он первым
увидел Лео, стал бы подлизываться к нему.
— Хей, что скажешь? Коннла у тебя зверушку увёл.
— Геракл, ты видишь, чем я занят? Будь добр не отвлекать.
Какое-то время царило молчание, в течение которого Леонардо
максимально осторожно сцеживал яд гидры в три флакона. Пусть он
рассчитывал — и обязан — изучить яд всего с одного, но ещё два
флакона лишними не станут. Мало ли что.