— В жопу пошёл, козёл! — крикнул Леонардо, отступая ещё. В груди
горела злая радость от того, что он решился, наконец, открыто
послать ненавистного отчима. И ещё пошлёт! Все известные
ругательства на него вывалит, будет брыкаться и кусаться, но никуда
с ним не пойдёт. Куда угодно, но не в дом этого человека.
— Ты что вякнул? — с угрозой протянул Андреа. Цезарь, чувствуя
настрой хозяина, вторил ему рычанием и был готов к прыжку. — Я тебя
домой за шкирку приволоку и отучу от бунта и грязи в мой адрес!
Неделю не сядешь! Две из питомника не выйдешь, будешь спать с
собаками на подстилке и жрать с ними корм!
— Не дождёшься. Никогда больше! — рыкнул в ответ Леонардо,
продолжая медленно отступать и не сводя глаз со своих врагов. Если
развернётся и побежит, Цезарь тут же бросится. — Уйди и оставь меня
в покое, я лучше в приют пойду или на вокзал, чем к тебе! Отвали
или пожалеешь!
— И что же ты мне сделаешь, щенок? — губы Андреа изогнулись в
издевательской улыбке. Он не верил, что мелкий шкет сможет ему
что-нибудь противопоставить.
— Узнаешь, — Леонардо пытался выглядеть дерзким и уверенным, но
внутри постепенно росли страх и растерянность. Он не знал, что
делать, если Андреа не отступит. Поэтому надеялся, что отчим
поведётся на блеф.
Нет.
Андреа продолжал наступать, и с каждым шагом его улыбка
становилась всё паскуднее. Цезарь не отставал, только и ожидая
команды «фас». А она может прозвучать. До смерти пёс не загрызёт,
но будет прокушенная нога или рука под демонстративные причитания
отчима о раздразнившем пса глупом мальчишке. Уже случалось.
— Не смей… не смей… — всё менее и менее дерзко повторял
Леонардо. И тут спиной он уткнулся в баки, отрезавшие путь к
отступлению. Андреа и Цезарь подошли опасно близко, и у мальчика
сдали нервы. Вкладывая в голос весь страх, всю злость он крикнул: —
Прочь!!!
Что произошло потом, Леонардо не смог бы объяснить при всём
желании. Он хотел, чтобы враги ушли, так сильно хотел, что,
казалось, мог бы отбросить их силой мысли — настолько велико было
желание. Отзываясь на это желание, на жажду свободы и острое
нежелание покориться в груди вспыхнул огонь. Сильный, жаркий, но не
обжигающий, он как будто кричал: «Выпусти меня, и я сожру твоих
врагов!»
И Леонардо выпустил. Интуитивно, не понимая, желая лишь
избавиться от отчима с собакой.