— Давно он так?
— Почти неделю.
— Ага… что ты предлагаешь? И что ты хочешь от меня?
— Сегодня я собираюсь проследить за Хенриком и узнать, куда
он пропадает. Я хочу узнать, что у него творится быстрее, чем Йохан
донесёт в штаб, и тут заподозрят что-то не то. Боец из меня такой
себе, если окажется, что Хенрик ввязался в связанные с изнанкой
неприятности, твоя помощь придётся кстати, — на одном дыхании
выпалил Марсиио, словно боялся, что будет прерван отказом на
полуслове. — Поможешь?
Леонардо возмущённо вскинулся. Чего это Марсилио решил, что он
обязательно начнёт отказываться? Хенрик и его друг тоже, ему не
плевать, что с ним происходит!
— Ты ещё спрашиваешь? Я с тобой. Когда идём?
Просветлевший Марсилио сверился со временем на телефоне.
— До конца смены Хенрика ещё час.
— Так рано? — удивился Леонардо. Обычно конец смены в
шесть, а тут, получается, Хенрик уходит на три часа раньше.
— Отпросился по причинам личного характера. Собственно,
Йохан его отпустил потому, что тоже заметил изменившееся поведение
Херника, и поручил мне проверить его «личные причины». Можно
сказать, дал шанс разобраться по-хорошему.
Леонардо понятливо кивнул. С менеджером кафе он лично не знаком,
но знал, что тот руководит работой охранного поста с дотошностью
истинного параноика, и потому неудивительно, что он решил проверить
своего сотрудника. Хенрику ещё повезло, что по-хорошему, через
коллегу и товарища, а то могли бы сразу в допросную кинуть.
После таких новостей уже было не до тренировок, остаток времени
Леонардо и Марсилио провели за разговором на отвлечённые темы.
Вернее, пытались — разговор не клеился, когда оба участника
были поглощены тревожными мыслями. В итоге за полчаса до конца
смены Хенрика они переместились на улицу и засели на автобусной
остановке недалеко от кафе. Непрозрачная задняя стенка павильона
скрывала их от взглядов со стороны кафе, но Марсилио перед выходом
всё равно прикрыл их иллюзией двух подростков двенадцати лет.
— Почему я выгляжу, как какой-то бомж? — не удержался
от ворчания Леонардо, рассматривая своё отражение в стеклянной
боковой стенке.
Оттуда на него смотрел нескладный пацан с тёмным вороньим
гнездом на голове, одетый в мешковатую толстовку, торчащую из-под
небрежно застёгнутой куртки, и потёртые джинсы. Пусть это всего
лишь иллюзия, но небрежный, даже неопрятный облик вызывал
отторжение у мальчика, привыкшего за собой следить. К сожалению,
именно ему без иллюзии нельзя — слишком приметный.