В глазах защипало, и из Зверя вырвался судорожный вздох. Это
заставило вторую половину несколько смягчиться:
– В тебя не превращусь, даже не уговаривай. Но готов рассмотреть
другие предложения.
От этой снисходительной жалости во мне вдруг все вскипело. Меня,
Лиру Савойскую, взялась жалеть богомерзкая сущность! Я сухо
отрезала:
– Нет других предложений. Хочешь спасать своего дружка, верни
мне мой облик.
– Я ненавижу, когда мне ставят условия, – прошипели в ответ. –
Особенно если они исходят от недотроги-институтки. Подумай еще.
– Нечего тут думать, – заартачилась я. – Или так, или на меня не
рассчитывай! И не пытайся меня заставить. Я тебя не боюсь. Ты все
равно ничего мне не сможешь сделать, потому что я дух.
Зверь фыркнул, задрал ногу, приблизил морду к промежности и
высунул язык. Это заставило меня не на шутку перепугаться:
– Стой! Прекрати! Можно стать кошкой! Точно! Кошка – самое то
будет. Их в Институте любят и всегда привечают.
– Хорошо, – согласилась вторая половина, – будем котом.
Перед моим мысленным взором промелькнула целая вереница котов:
рыжих, черных, белых. И все с задранной задней ногой самозабвенно
делали это… Ни за что!
– Кошкой, – решила настоять на своем, и зажмурилась. Сейчас
начнется… Ой, мамочки!
Вжих! Словно с горки я скатилась вниз и оказалась в самых пятках
Зверя. Здесь было хорошо: я ничего не видела и не чувствовала.
Теперь пусть делает что хочет, а я знать ничего не знаю, ведать не
ведаю. Эта маленькая победа над исчадьем ада доставила искреннюю
радость.
Некоторое время ничего не происходило. Я принялась размышлять о
своем новом положении. С одной стороны, ужасно, что я вселилась в
Зверя из Преисподней, но с другой стороны, может, это мне шанс
такой дан свыше. Вот Святой Иеремий своими беседами заставил демона
Имунила вырвать из себя сердце. Всем известно – добровольная жертва
обладает огромной силой. С помощью того сердца Иеремий мог
излечивать самые страшные раны у доблестных защитников Света. За
это после смерти его причислили к лику Святых, и Иеремий стал самым
любимым и почитаемым среди них. Может, и мне судьба уготовила
заставить Исчадье Ада служить добру? Я представила себя
изображенной на гобелене в соборе. Люди стоят передо мной на
коленях, в глазах слезы, а губы шепчут: «Святая Лира!
Спасительница…»