– И что дальше? – скептически поинтересовалась я, когда мы
нырнули под тяжелую портьеру.
В отличие от нижних этажей, открытое пространство здесь заливал
предзакатный свет. Зловещим багрянцем он раскрашивал сложный
орнамент паркета и гобелены со сценами из жизни Святого Иеремии.
Дожидаться сумерек я тоже не видела смысла. Как только стемнеет,
зажгут канделябры. Их было слишком много для такого небольшого и
многолюдного помещения, чтобы у нас появился шанс пробраться в
кабинет незаметно.
Риан не успел мне ответить. Офицеры вдруг дружно сделали
охотничью стойку. К ним быстро приближалась институтка, плотно
закутанная в плащ. Она показалась мне очень странной. Не из-за
роста – тут меня могло подвести недавно обретенное кошачье
восприятие ставшего вдруг огромным мира. Незнакомка слишком уж
странно двигалась! Нам с первого курса прививают плавную походку, а
здесь шаг быстрый, размашистый, что особо поразительно, если учесть
узкое платье под плащом.
Но офицеров это не удивило. Они обступили девушку, пресекая все
попытки бегства.
– Я сражен вашей красотой, леди, – воскликнул блондин, пылко
заглядывая в темный проем капюшона. – Позвольте представиться.
Виконт Пит Стотский.
– Скотский, – пробурчала я.
Он бесцеремонно сжал девушку за локоть, не давая двинуться
дальше.
– Поручик Стэн Лэнский, баронет, – звонко щелкнул каблуками
шатен.
– Прекрасная мадемуазель, отныне я ваш самый преданный
поклонник, – отрапортовал усач и резким кивком подкрепил свои
слова. – Корнет Рон Турский, к вашим услугам.
– Ну, раз мы уже знакомы, – рука Стотского переместилась с руки
несчастной девушки на ее талию, – почему бы не отметить столь
знаменательную встречу? У меня есть…
Что у него было, мы так и не узнали. Плащ взметнулся темным
облаком, и бравые офицеры с грохотом обрушились на паркет, гремя
своим начищенным и не очень оружием. В соседней комнате раздались
встревоженные звуки, но оказалось поздно. Странная девушка уже
скользнула в кабинет. Ну и мы, пользуясь всеобщим замешательством,
следом.
Дверь ненадолго запустила в комнату вместе с нами сноп света и
сразу же закрылась. Обычно светлый кабинет преподобной матушки
оказался плотно задрапирован. Я успела разглядеть черный силуэт
крупного мужчины. Он сидел за массивным дубовым столом.
Колеблющийся свет единственной свечи падал на толстенный талмуд и
отражался в окружающих его многочисленных бутылочках и
колбочках.