Экипаж вначале посмеивался над причудой Анри, но постепенно
привык. Кое-кто даже, полагая, что именно этот странный утренний
ритуал и делает Эль Альмиранте неуязвимым, присоединился к
гимнастике. Вот и сейчас на полуют подтянулись свободные от вахты
офицеры и, весело переговариваясь, заряжались энергией, силой и
бодростью с помощью нехитрых упражнений, а на шкафуте размахивали
руками и приседали солдаты и часть матросов…
А впереди, на расстоянии двух
кабельтов[2], просыпался Белисе.
Густой звук соборного колокола, призывавший прихожан к
заутренней, плыл над немногочисленными каменными постройками,
золотившимися в лучах восходившего солнца над частоколом,
отделившим город от побережья. В порту и на примыкавшим к нему
улочках уже копошилась, суетясь и шумя, немноголюдная толпа. К
берегу причаливали рыбаки с ночным уловом. Из припортовых трактиров
и лупанаров[3] потихоньку выбирались
загулявшие моряки и высматривавшие новых клиентов шлюхи. Носильщики
тарахтели тележками по деревянной мостовой или же, покрикивая и
расталкивая прохожих, тащили на спинах тяжёлые тюки. В распахнутые
ворота хорошо просматривалась главная городская площадь, в честь
завоевателя и первого генерал-капитана Юкатана Франсиско де
Монтехо-и-Альвареса названная Пласа де Монтехо. Пока что её
пересекают лишь одиночные прихожане, спешащие к огромным дверям
храма Святого Франциска, но стоит солнцу пройти ещё совсем немного
по небосводу, и потянутся по брусчатке к зданию
кабильдо[4] чиновники со свитой
секретарей и члены городского совета. Совсем скоро откроются лавки
на Торговой площади, и степенные сеньоры в сопровождении служанок
начнут рассматривать товары, которые уже выкладывают нетерпеливые
торговцы. В общем, оживший город вновь заживёт своей обычной
будничной жизнью, радуясь новому мирному дню.
Вернувшись в каюту, Анри приказал слугам подавать завтрак на
пять персон, пребывая в полной уверенности, что, кроме позванных,
будут ещё гости. И не ошибся. Не успел он надеть камзол, как солдат
доложил о прибытии бригадьера[5]
Фернандеса. Выйдя в ратс-камеру[6], Анри
некоторое время наблюдал за тем, как Рафаэль и Игнасио, покрыв стол
расшитой золотыми узорами синей скатертью, принялись расставлять
тарелки.
Скрип открываемой двери заставил его обернуться. В ратс-камеру
протискивался средних лет великан в потёртом камзоле. «Опять
Фернандо деньги на шлюх истратил!», — нахмурился Анри, но упрёк не
успел слететь с его уст — бригадьер с радостным приветствием сжал
его в своих объятьях.