Кстати о Большом Яблоке. Я всё думала, когда события этой
франшизы меня достигнут, оказалось — летом, точнёхонько под мой
новый день рождения. С первого по двадцать первое августа детишки,
— после разрешения от родителей, само собой, — будут расхаживать по
Нью-Йорку и улучшать свой инглиш рядом с носителями. Последнее мне
было не так актуально, а вот по экскурсиям я бы пошлялась с
удовольствием. В прошлой жизни только в Англии удалось побывать;
ничего интересного, разве что меня удивило, что англичане много
улыбаются и делают гадости, совсем не меняя выражение лица. Словно
эту улыбку им приклеили. Где чопорность, спрашивается?
Мне было четырнадцать, я плоховато говорила по-английски и
страдала от языкового барьера. Собачий синдром: всё понимаешь,
гавкнуть в ответ не можешь. Женщина, у которой мы жили, — её звали
Сандра, она зарабатывала на том, что позволяла иностранным
студентам жить в её трёхэтажном домике, а ещё у неё была ручная
обезьянка, — казалась мне очень улыбчивой, приветливой и милой. Мы
говорили с ней о здоровье, она готовила мне вегетарианские бургеры
и была той ещё дрянью, как оказалось.
Вечер. Группа собирается в другой город на дискотеку. Я
отпрашиваюсь остаться дома — разыгралась мигрень. Договариваюсь с
Сандрой, предвкушаю вечер в одиночестве, готовлюсь
наслаждаться…
В семь вечера она заходит в комнату и говорит, что я обязана
пойти со своей группой. Подгоняя меня, Сандра настолько быстро
выставила меня из дома, что я даже переобуться не успела — так и
осталась в резиновых рыжих тапочках. Группа уже уехала в другой
город на дискач, телефонов у меня не было, — ошибка, но, эй, мне
было четырнадцать, — погода потихоньку ухудшалась…
Я ходила по городку, стараясь далеко не отдаляться от дома
Сандры, и даже не знала, к кому обратиться. Темнело, вдалеке шумело
море, пальцы на ногах у меня промёрзли, кажется, до основания.
Позвонив матери, я объяснила ситуацию.
Мы болтали с ней часа три, наверное. Сделать она ничего не
могла: я в другом городе, мой учитель не отвечал на звонки, —
дискотека же, громко, все дела, — по-английски моя мать не
говорила. Проходя мимо пабов, я слышала возбуждённые выкрики:
футбол, Англия выходит в полуфинал, кажется. Подошедшему
полицейскому я сказала, что всё нормально, потому что по-детски
боялась оказаться в сложной ситуации с представителем закона.