Или… с моим покровителем что-то случилось?
— Мастер теней? — переспросила я, чувствуя, как по спине ползёт
противный холодок, ничего общего с промозглым туманом на улице не
имевший. — Почему он должен быть у меня?
Взрослые разумные мужчины дружно потупились и заалели ушами,
намекая на мой статус.
— А-а-а… — протянула я, старательно возрождая воспоминания о
крепких руках и табачном аромате с кофейными нотками. Мое
темнейшество.
Судя по еще ярче зарозовевшим скулам молодого
целителя-менталиста, картинки он уловил.
Кроме картинок, специалисты такого плана могли отслеживать на
расстоянии малейшие изменения состояния пациента, то есть пульс,
повышение давления, выплеск гормонов — в общем, заменяли собой
полноценный детектор лжи.
Только вот даже нашу технику можно обмануть…
— Я его сегодня не видела, — покачала я головой. — Мы не
разговаривали со вчерашнего вечера.
Абсолютная правда. Сердце бьется ровно и четко, однако при
следующем вопросе выделывает кульбит:
— А вы можете догадываться, где он сейчас находится? Все же вы
ближе к нему, чем кто-либо.
Несколько театрально прижав руки к груди, я постаралась
продемонстрировать испытываемое смятение. Лучше так, чем вязкий
ужас, плескавшийся где-то в горле.
— Признаться, я далеко не самый близкий ему человек, — всхлипы и
придыхания терзали мой собственный слух, что уж там говорить о
группе суровых дознавателей. Не привыкли они, бедняги, допрашивать
женщин.
Тут почему-то считается, что дамы не способны на преступления.
Отдельные случаи, — вроде отравления супруга — если и вскрываются,
то дают тему для пересудов на пару месяцев, не меньше.
Как это вяжется с тем, что у государственного руля стоит
королева, я не сильно представляю. Но ее величеству Лисвер
наверняка приходилось и приказы о казнях отдавать, и травить
неугодных. Королевский двор — тот еще гадючник, и хорошо, что
всяким мелким содержанкам вроде меня туда хода нет.
— Его семья, его невеста! — в последнем слове я сорвалась на
истеричный взвизг. На месте дознавателей я бы себя удавила, чтобы
не мучиться, но нельзя, пока против меня нет улик. — Они куда ближе
ему, чем я!
Все же не полный беспредел тут творится. Отчетность и судебное
производство уже существует, и за любого казнённого не по закону
человека могут спросить. А я существо безобидное в миллионной
степени, к тому же за прошедшие годы обросшее влиятельными
знакомствами.