Мастер пожал плечами.
— Даже если попробуют, поверьте мне, я сумею вас защитить. Как,
впрочем, и от более крупной рыбы. Надеюсь, на вас она клюнет.
Сомнения в его голосе было хоть отбавляй, и я даже
оскорбилась.
Еще сильнее.
Мало того, что сам равнодушен к моим прелестям, так еще и
считает, что другие на меня не позарятся? Пусть даже в преступных
целях! Мне прямо захотелось на мгновение, чтобы меня опять
попытались похитить, просто чтобы доказать мастеру, что я на самом
деле ого-го и нарасхват. Правда, тут же опомнилась. Чур меня, лучше
пусть я никому напрочь не нужна буду. Целее останусь.
— Лишних людей в дом пускать я не буду, — продолжал тем временем
Ладинье. — Чтению и письму вас научит Парсон. У него почерк лучше,
чем у меня.
Дворецкий где-то за дверью зала закашлялся, выдавая себя.
Кажется, он не в восторге от предстоящей миссии.
Как и я, впрочем. Занимайте очередь.
А что делать?
— Танцы… с этим сложнее. Основные правила этикета вам объяснит
моя экономка, она раньше была няней моей сестры, так что в курсе
большинства тонкостей, — продолжил инструктаж мастер теней. Он
увлёкся и вел себя так, будто я одна из его подчиненных, причём
особо нерадивая. — Портниха приедет завтра, с помощницами, ювелиром
и сапожником. Они обслуживают наш род уже много лет, проверены
вдоль и поперёк, но на всякий случай я останусь дома и
прослежу.
Я вытаращилась на Ладинье.
Ничего себе преданность делу — он готов поучаствовать в женском
шоппинге!
Мастер не шутил. После завтрака он убежал обратно на работу,
ссылаясь на необходимость проследить за допросом трактирщика и
узнать результаты вскрытия тел нападавших. Услышав про последнее, я
не удержала облегченной улыбки, чем очень удивила Ладинье.
Объяснялось мое счастье просто: раз умерших вскрывают, значит,
медицина хотя бы развивается. Уже радует.
До обеда я пытала Парсона занятиями каллиграфией. Дворецкий был
ожидаемо не в восторге от свалившейся на него задачи, но, к чести
его, отлынивать и не подумал. С непроницаемым выражением лица
проводил меня в библиотеку, поскольку кабинет на все здание только
один, принадлежит хозяину и потому неприкосновенен. Впрочем, в
библиотеке тоже имелись столы и писчие принадлежности, а еще
много-много книг. У меня аж глаза разбежались. Расставлены они были
не только скрупулезно по алфавиту, но и секциями по веку издания.
Так что огромные фолианты в кожаных и металлических переплетах,
дорогие даже на вид, стояли отдельно, под стеклом в шкафах вдоль
стен, создавая дополнительный антураж. Интересны они были бы разве
что антикварам, но Парсон на всякий случай внимательно следил,
чтобы я не совалась к древностям.