- Вставайте. – Тирисфаль оглядел девушек. – Пойдет отсюда.
- Что ты делал? – Суккуб первой поднялась на ноги. – Манипуляции
с душами так пленительны и одновременно расточительны, что я не
могу подавить интерес.
- Ты никогда не сдерживалась. – Маг медленно побрел прочь, к
склону холма, не собираясь никого ждать. Но и не торопился, давая
им время. – Помнишь, я тебе рассказывал о сущностях?
- Да. Основа всего. Без нее никто не может быть собой. Сущность
определяет нашу расу, способности и предрасположенности.
- Верно. Я пытался манипулировать сущностью ситисов. Понять
ее.
- Получилось? – Глаза Инфей загорелись внутренним огнем. Нечто
подталкивало ее к вопросу. Жаждало узнать.
- Нет. В любом деле не бывает мгновенного прогресса. И уж тем
более успехов без сопутствующих проблем. Но в этот раз… я наткнулся
на нечто странное. Какое-то… существо? Некий шепот, направляющий
ситисов. Внушающий им. Повелевающий. Он… как одно целое с их
сущностью. Неотъемлемая часть.
«Может ли у сущности быть хозяин? Таким вопросом я никогда не
задавался. И на Морену опереться не получится. Она Сила. Прямое
воплощение одного из аспектов вселенной. Вся Тьма – она. И она же –
вся Тьма. Поэтому под ее прямой властью нет созданий из плоти и
крови. Все ее порождения, как и порождения других сил,
энергетические. Хотя, в последнее время всецело полагаться на
собственные знания не приходится. Действительно может оказаться
совсем не такой, какой я ее знаю»
- Не совсем то, конечно, но кое-что мне доводилось слышать в
разговорах. Один раз читала упоминание. Речь шла о неких
прародителях. Тех, от кого пошли младшие расы и многие
чудовища.
Три дня спустя
Глубокая ночь
Попеременно издавая рык и высокий, пронзительный визг, тварь,
настоящее чудовище, пыталась вырваться. Бессильно билась на месте.
Впятеро больше обычного ситиса, оно обладало внушительными мышцами,
таящими в себе не дюжую силу. В частности, мощными ногами и крепким
торсом.
Разверстая пасть, раскрывающаяся наружу, полная острых клыков,
внушала ужас. А вот весь остальной вид чудовища… не будил ничего,
кроме жалости. Насмешки. Отрыжку химеролога покрывал жиденький,
крайне неравномерно распределенный, волосяной покров. Левая рука
отчего-то в районе локтя резко менялась, становясь кожистым крылом.
В клочья изодранным, уродливым. С единственным когтем на месте
несформированной лапы. Правая же рука выглядела более нормально,
хоть и из нее наружу пробивались зачатки крыла. Покрытая язвинами
кожа сочилась мерзкой гнойной жижей.