Уложив на ноги книгу, он не стал отстегивать ее от цепи,
крепившей ту к поясу, вместо этого медленно проведя пальцами по
простой, без излишеств и украшений, гладкой обложке из черного
оникса.
Невидимая обычному глазу печать, служившая отличной защитой от
посягателей, никак не отреагировала. В сущности, она являлась не
более чем спусковым механизмом, должным задействовать один из
множества сокрытых на страницах ритуалов.
Сняв тройку фиксаторов в виде скоб из серого металла, не
позволявших рукописи раскрываться без надобности и на деле
служивших препонами проклинавшими постороннего, колдун принялся
медленно и вдумчиво листать собственный труд.
Он не торопился, обстоятельно вчитываясь в строки сухого текста,
перемежающиеся обильным количеством формул и схем.
«Как я мог забыть название того ритуала?» - Задавался мужчина
вопросом, не переставая скользить взглядом по тексту. – «Что вообще
творится с моей памятью? Почему я не помню практически ничего из
этого?!»
Замерев на секунду, чернокнижник усилием воли исторг из разума
лишние, пришедшие совершенно ни к месту, пусть и дельные,
размышления, прежде чем продолжить начатое. Ему требовалось успеть
закончить, покуда Кровь Мага имела силу, пока мысли были ясны, а
голова не полнилась туманом злобы напополам с раздражением.
Более не тратя время попусту в попытках понять рисунки ритуалов,
отдельные символы и назначение тех или иных фигур, демонолог лишь
кратко пробегался по названию и описанию.
Около семи минут спустя, ровно в середине гримуара, Тирисфаль
натолкнулся на то, что заставило шевельнуться нечто в глубине его
сознания. Порожденное кратким мигом смутное чувство узнавания
заставило остановиться. Вчитаться. Напрячь память и терпеть боль.
Терпеть, пока с почти слышимым хрустом нечто не встало на своё
место.
Задушив вскрик в горле, позволив себе только зло зашипеть
ругательства, маг упер левую руку в лоб, отчаянно сжав маску
поперек, а правой вцепившись в колено.
Краткая вспышка обжигающей боли быстро миновала, однако оставила
после себя ни с чем не сравнимые ощущения слабого зуда в глубине
черепной коробки.
Лицо под маской покрылось испариной.
Пальцы против воли мужчины усилили нажим на голове, будто сами
стремились забраться внутрь, под кость, и устранить
раздражитель.
Встряхнувшись, сбрасывая оцепенение, колдун медленно отстранил
правую ладонь и опустил ее на колено, глубоко вздыхая.