- Да… - Одними губами прошептала дева.
- Я бы мог закрыть глаза на этот проступок.
Видя направленную на себя ложку, суккуб вся сжалась, не ожидая
ничего хорошего.
- Но не стану.
Она не увидела мимолетно мелькнувших в воздухе черных символов,
потому что в последнее мгновение зажмурила глаза, поддавшись
предчувствию. Однако скрутившая тело боль, раскаленным металлом
прокатившаяся по всем нервам, все равно ее настигла.
Не сдерживаясь, Инфей завопила и упала на спину, судорожно
забившись. Ноги ее угодили в угли костра, разметав в стороны еще не
прогоревшие деревяшки, собранные у деревьев, обильно растущих чуть
в стороне от дороги. Воздух наполнился отвратительным ароматом
опаленного мяса.
Весь мир в восприятии демонессы сузился до ее собственного тела
и боли, поглотившей сознание, напрочь потеснившей все прочие мысли
из головы.
Она выла, раздирала острыми ногтями кожу, оставляя кровоточащие
борозды, сама того не замечая нанося раны и уродую один из
предметов гордости, как женщины.
Ночная прохлада казалась ей обжигающей, болезненной. Мягкие
травинки – острыми жалами, вонзающими в мясо. Ноги полыхали.
…
Слушая стенания спутницы уже на протяжении десяти минут, маг
продолжал размеренно работать челюстями, насыщаясь и, чего уж там,
откровенно наслаждаясь едой.
Пока не попробовал, он и не понимал, насколько голоден, но
осознав, не нашел причины отказывать организму в его потребности. А
голод, как известно, лучшая приправа к трапезе.
«Что за дура мне попалась?» - Промелькнула мысль в его голове,
сопряженная со вспышкой яркого раздражения и капелькой злости. –
«Стоило бы заключить ее душу в кристалл и доить ману… Еще и на
Проклятье Агонии потратиться пришлось… Сука, но и выбора другого
нет. По-хорошему мне бы сейчас новую призвать, да призыв слишком
дорого обходится. Все Осколки Душ сейчас на пересчет, ни одного
лишнего»
Покончив с последней ложкой, на чем тарелка опустела,
чернокнижник с сожалением вздохнул и отставил ее в сторону, на край
подстилки. Хотелось еще, казалось, что голод никуда не делся.
Повернув голову вправо, куда благополучно укатилась суккуб,
колдун несколько секунд наблюдал за ее страданиями, не меняясь в
лице.
Он не получал удовольствия от лицезрения чужих мучений, крики не
услаждали его слух. Однако, покуда это требовалось, чтобы преподать
урок вынужденной слуге, он мог обеспечить ей и более экзотические
ощущения. Обширный арсенал позволял.